Керри Болтон. Левые психопаты

«Безусловно, самый легкий и производительный вид воровства – на рабочем месте. Заработная плата разносчиков, продавцов, грузчиков, кассиров и других торговых работников столь мизерна, что это просто оскорбительно. Смыть оскорбление можно только хищениями, возвращающими персоналу чувство собственного достоинства. При найме на работу вас могут прощупать насчет вороватости. Не надо с ходу обнаруживать себя, пытайтесь произвести самое лучшее впечатление – в бюро по трудоустройству это называют «золото, а не работник». Выражайте всем видом опрятность, благочестие, трезвость и другие англо-саксонские и протестантские добродетели, – как вас наставляли в начальных классах. Благоприятное реноме отведет подозрения, когда пойдут «пропажи».

Кассиры и продавцы – народ привилегированный: у них непосредственный доступ к деньгам. Им ничего не стоит зажать немного мелочишки – никакие надзиратели не помогут. Еще проще женщинам. Монетки и банкноты можно засовывать в подшитый край подола. Мужчинам сгодятся манжеты. Тем и другим хорошо послужит обувь. Не забывайте и о маленьких потайных кармашках. Пробивая чек в кассе, легко ошибиться и выбить вместо 1 доллара 39 центов просто 39 центов, а вместо 1 доллара 98 центов – только 98 центов. День-то был напряженный, вот голова кругом и пошла. На кассовом столе положите немного мелочи, и каждый раз, как ошибаетесь на доллар, перекладывайте один центик в правый угол конторки. В конце рабочего дня вы хоть и на самом деле одуреете от монотонной работы, зато будете знать, сколько купюр следует вынуть из кассы».

Хоффман не делает различия между работой на транснациональную корпорацию и работой на вашу местную бакалейную лавку. И те, и другие – работодатели и поэтому законные мишени для воровства во имя «революции», несмотря на то, что это воровство служит лишь личной выгоде, как и у любого другого обычного преступника.

Биполярный

Хоффман был не только нарциссической личностью, но и биполярным, «хроническим маниакально-депрессивным» человеком, который в 1989 году в возрасте 52 лет совершил самоубийство с помощью «огромной дозы барбитуратов», соединенных с алкоголем. Хотя Хоффман в 1980-х годах смог добиться незначительного возвращения на публичную сцену в форме местных протестов и поездок с чтением лекций, но он жаждал возвращения к 1960-м и своей молодости, как утверждал Том Хайден. Эта черта регрессивной личности подтверждена заявлением Хоффмана прессе в 1987 году, когда он сказал, что переехал в Пенсильванию, чтобы помочь местной группе протеста выступать против отвода реки Делавэр для охлаждения ядерного реактора. Он прокомментировал, что был бы счастлив «жить и умереть здесь, борясь с «Philadelphia Electric Company» – это для меня точно так же как 60-е годы».

В 1984-1986 годах Хоффман объединился со своим старым товарищем Джерри Рубином, в то время директором по маркетингу Уолл-стрит, чтобы развлекать зрителей университетских городков дебатами на тему «йиппи против яппи», за каждое выступление эти двое делили между собой гонорар в пять тысяч долларов. Это было символом фальшивости «восстания» Новых левых.

Незадолго до своего самоубийства Хоффман попытался стать комиком разговорного жанра в одном нью-йоркском клубе, но, по словам одного его друга, «это было почти жалкое зрелище». Джонатан Сильверс, который помогал Хоффману в написании его последней книги «Сопри этот образец мочи», говорил о Хоффмане: «У него не было больших целей, разработанных на будущее. Он шел день за днём. Он был занят, но он хотел больше порядка в своей жизни». Хоффман разыгрывал лихорадочную деятельность, что типично для маникально-депрессивного человека. Один его знакомый прокомментировал после смерти Хоффмана: «Каждый раз, когда я звонил ему по телефону, у меня было такое чувство, что он постоянно занимался одновременно тысячей разных дел. Будто я имел дело с поваром блюд быстрого приготовления».

Самоубийство

Маниакальная депрессия Хоффмана обострилась в 1974 году, когда он ушел в подполье, после того, как полицейские, работавшие под прикрытием, поймали его за попыткой продажи кокаина – далеко не идеалистическая деятельность. Хотя у Хоффмана было полно советов для преступников/революционеров о том, как успешно жить в подполье, когда сам Хоффман, театральный нарциссист, перестал быть центром всеобщего внимания, это привело его к душевному расстройству. Его жена Анита комментировала, что внезапно Хоффман «должен был научиться жить в одиночку, не быть известным, не быть центром внимания. Его письма стали такими безрадостными». Анонимность была для него невыносима, и даже когда он был в бегах, один инцидент в гостиничном номере в Лас-Вегасе, вспоминал ветеран Новых левых Пол Красснер, показывает степень его нарциссизма: «Он пришел в возбуждение и кричал: «Я – Эбби Хоффман! Я – Эбби Хоффман!».

Кюнен и другие пишут о психическом состоянии Хоффмана: