Кэрри

На лице Элен против ее воли появилось какое-то застывшее выражение.

– Не знаю.

Легкий, слишком уж невинный тон.

(ты знаешь что-то знаешь ну сделай же черт побери выбор скажи)

Они продолжали раскрашивать панно, но больше уже не разговаривали. Сью понимала, что дела вовсе не так хороши, как сказала Элен. Этого просто не может быть: в глазах ее сверстниц она уже никогда не будет той же самой благополучной «золотой девочкой». Она совершила опасный, неуправляемый поступок – сняла свою маску и обнажила лицо.

Сквозь высокие чистые окна спортивного зала по-прежнему падали косые лучи послеполуденного солнца – теплого, как тающее масло, и невинного, как само детство.

Из книги «Меня зовут Сьюзен Снелл» (стр. 40):

Я могу отчасти понять, что привело к событиям в ночь выпускного бала. Ужасно, но в том, например, как согласился участвовать в них Билли Нолан, нет ничего загадочного. Крис Харгенсен попросту вила из него веревки, и он почти всегда делал, как она скажет. Уговорить остальных парней не составляло никакого труда для самого Билли. Кенни Гарсон, вылетевший из школы в возрасте восемнадцати лет, читал на уровне третьеклассника. Стив Дейган был – в клиническом смысле – почти что идиотом. Остальные уже не раз имели дело с полицией; одного из них, Джекки Талбота, впервые арестовали в возрасте девяти лет за кражу колпаков с колес на автостоянке. Если вы привыкли мыслить категориями работников социальных служб, то тогда их можно назвать несчастными жертвами.

Но что сказать о самой Крис Харгенсен?

Мне кажется, что ее единственной и главной целью, с самого начала и до конца, было полностью унизить, уничтожить Кэрри Уайт…

– Я не имею права, – настороженно сказала Тина Блейк, миниатюрная симпатичная девушка с копной рыжих волос, куда – видимо, для важности – был воткнут карандаш. – И если вернется Норма, она всем разболтает.

– Не дрейфь: она в сортире, – успокоила Крис.

Хотя грубость ее и покоробила, Тина услужливо захихикала. Однако для порядка все же спросила:

– А тебе, собственно, зачем? Ты ведь не идешь на бал.

– Тебе лучше не знать, – ответила Крис с обычной для нее мрачной усмешкой.

– Ладно, – сказала Тина и толкнула через стол лист бумаги, запечатанный в дряблую пластиковую обертку. – Я пойду куплю кока-колы. Если эта зараза Норма Уотсон вернется и застукает тебя, я ничего не знаю.

– О’кей, – пробормотала Крис, внимательно разглядывая план зала. Она даже не слышала, как закрылась за Тиной дверь.

План тоже чертил Джордж Чизмар, так что выполнен он был безукоризненно. Площадка для танцев. Двойная эстрада. Место, где будут принимать поздравления король и королева бала

(уж я бы откороновала этих сукиных детей что снелл что кэрри)

в конце вечера. Вдоль трех стен располагались столики – картежные, но украшенные крепом и лентами, – где будут разложены сувениры, программы и бюллетени для выборов короля и королевы.

Крис пробежала аккуратным наманикюренным ногтем по ряду справа от площадки, затем слева. Ага, вот они: Томми Р. и Кэрри У. Значит, это и в самом деле правда. Крис не могла поверить своим глазам. Она даже задрожала от злости. Неужели они действительно думают, что это сойдет им с рук? Ее плотно сжатые губы изогнулись в мрачной ухмылке.

Крис оглянулась: Норма Уотсон так пока и не появлялась.

Она положила план на место и быстро пробежалась по остальным бумагам на исцарапанном, изрезанном инициалами столе. Корешки чеков (в основном за креп и гвозди), список родителей, которые одолжили картежные столики, расписки на какие-то мелкие суммы, счет от «Стар-Принтерс», где печатались пригласительные билеты, образцы бюллетеня…

Бюллетень! Крис выхватила листок из пачки бумаг.

Вообще-то до самой пятницы готовые бюллетени для голосования никому видеть не полагалось. Имена кандидатов должны были объявить по школьной вещательной системе именно в тот день, а голосовать за короля и королеву могли только участники бала, однако бланки для предложения кандидатур ходили по школе уже за месяц до выпускного вечера. Лишь окончательный список кандидатов положено было хранить в тайне до пятницы.