Кержак

Примерили ещё двое, вернули Рябому и демонстративно отвернулись. Из валявшейся на кону пачки достали папироски, закурили от одной спички и без слов погрузились в карты.

– Ну… кой ответ? Брать будете? – не унялся Рябой.

– Гуляй, Рябой… товар не нашего внимания…, – отвадил некто из клубов папиросного дыма.

Новая квартира досталась Кержаевым в старом доходном доме одного из богатейших купцов. Большая дубовая дверь из двух створов, битая скорым перемещением мебели прихожая. Стены крашеные, кое-где облуплены, потолок закоптелый от времени. Мелкие трещинки да редкий отвал штукатурки. С потолка подвисает на проводе пыльная лампа. В углу бронзовая вешалка с девичьим пальтишком, на крючке одинокая шляпа.

Комнаты оставлены бывшими постояльцами в бардаке, но новосельцы к такому состоянию жилья были готовы. До переезда они проживали в деревянном доме, имея на семью небольшую каморку и отгороженный угол за печью в тёплом чулане. Последние годы не бедовали, обретались всё-таки при службе, об отдельном жилье разговоры поднимались редко или велись в большей степени не прилюдно.

В эти годы Нижний Новгород значительно прирос территориями в нижней заречной части за счёт ударного строительства и расширения заводов корабельной, авиационной и автомобильной индустрии. Строились новые дороги, прокладывались трамвайные пути, возле новых предприятий росли жилые кварталы. К межеванию земель приложил свои знания и навыки Александр Милентиевич. Непубличными стараниями жены, Зинаиды Михайловны, семье могли бы выделить жилую площадь в Соцгороде, новом микрорайоне при автомобильном заводе имени В.М. Молотова, но повышение мужа по службе занесло их семью в верхнюю историческую часть города.

Отец, мать и дочь Кержаевы копошились с привозной казённой мебелью и мелкими пожитками. Примерялись, двигали, раскладывали. Дочка, девчушка лет восьми, была незаменимой помощницей, пока брат гонялся на улице. Незаметно к вечеру раздался стук в дверь, первой среагировала дочь. Звонко отщёлкнула щеколду и, натужно кряхтя, потянула створ:

– Тяжалуща-та какая!

– Обожди, помогу…, – окликнула из комнаты мать.

– Справилась!

Отведя створ, дочь вдруг захихикала. В прихожую вышла мать, вытерла руки о подол, увидела сына, саркастично умилилась и ради приличия по-матерински заохала:

– Ох ты, Боже ж мой! Смотрите на него: подрался с кем?

В прихожей стоял распаренный Шунька. Штаны грязные, поясной ремешок в руке, ноги босы. На лице разводы грязи.

– Да не, мам… футбол гоняли, – ответил Шунька, протёр кулаком под носом, размазав грязь на щёки, как тот футбольный волотарь. Мать остановила взгляд на босых ногах, Шунька скосолапил стопы и стеснительно поджал пальцы.

– Четырнадцать уже, а всё как сорванец. Боты где?

– Боты пропали, мам… пока играл… Кожак вот уберёг, —успокаивающе, предъявил ремень сын.

– Горе… луковое… Скидывай грязь и на кухню мыться…

В прихожую вышел Шунькин отец, залыбился на сына:

– Выиграл хоть?

– Выиграли. Завтра отыгрыш… Мам, есть старьё на игру?

– Найду, как привезём баулы…, – женщина повернулась к дочери: – Верушка, готовь корыто – будем замараху мыть?

– Како корыто, мам? У нас теперь ванна… для грязнуль…

– А ты прям-таки чистюля? – Шунька играючи подоткнул сестре под рёбра пальцами. Вера привычно взвизгнула и отскочила к матери:

– Уйди, дурак… Чистюля, представь себе…

– Ой, да… ванна, – пробормотала мать, – Шуня, не дразни! Иди под холодной лейкой отмойся… Воду греть не на чем…

– А примус что, поломан?

– Примус ужин варит, к столу пока не садились… Как на маёвку пойдёшь в драных… ботиках? Отцу стыдоба?

– Они не драные… Подмажу ваксой да пойду…

Площадь имени Первого мая, в народе Первомайская, где собирался один из участков всеобщей городской маёвки, в недавние времена называлась Новобазарная. Изначально пребывала пустошью на окраине, прибранной средными торговцами. Будними днями воскресная торговля оставалась закрытой, губернские торговцы отвозили всё нераспроданное на свободное место к старому острогу, где торговали среди недели.

До Новобазарной площадь была Арестантской. Советская власть приняла во внимание, что и средная торговля не менее пользительна, но отвела её в сторону от площади, предоставив обнесённый забором участок под арочной вывеской «Средной рынок». После этого Новобазарку полностью очистили от всяких торжищ и перелицевали в «Площадь имени Первого мая». Сейчас это огромное пространство большим временем пустело, оставаясь местом сбора горожан для воскресного моциона или различных уличных выставок, демонстраций и маёвок.

Семья Кержаевых вышла на площадь в полном составе и праздничных одеяниях. Остановились на подходе к штаб-точке маёвки высматривать происходящее действо.

Проходит на разворот трамвай, руководством вожатой в красной косынке выходит с улочки отряд пионеров. Сквозь стуки барабанов раздаются звуки заикающегося на каждом шаге горна. Рядами по трое, все в светлых рубахах, галстуках и пилотках. Пионер подпинывает в ногу впереди идущего, тот оборачивается, грозит кулаком. Вожатая отвешивает подзатыльники обоим.