Кержак

Сквозь народ к семейству протиснулся вчерашний рыжик с площадки. Одет повседневно. За рукав теребит Шуньку:

– Кержак, отойдём? Побаять за что есть…

– Потрудитесь, пожалуйста, пояснить, мил чек, какой же кержак из нас? – сыронизировал отец. Сестра хихикнула.

– Меня, бать, – отреагировал Шунька, – Отойду?..

– Отойди… раз надо. Друга своего представишь?

– Шуша это…, – Шунька сознал, что знает только кличку товарища, и без тени смущения спросил, – Звать-то тебя как?

– Алексей… Шушканов....

– Так почтительно, молодой человек, – поддержал отец.

– Потому и Шуша, – догадалась и хихикнула Верка.

Стесняясь, парень понурил голову. К лицу прилила кровь.

– Сан Милыч…, – отец подал руку Шуше, – В поимении Шуша, Алексей Шушканов, зазора нет. Например, презабавное прозвище Рублёво Ухо – от такого впору краснеть и стыдиться. Вам интересна история, молодые люди?..

– Канешна, – расхрабрился Шуша под хихиканье Веры.

– Слушайте: жил на Кунавине повадливый к воровству малец. Из погреба одного трактира таскал балык, яйца, соленья и иные снадобья, и носил торговкам на базар. Однажды его выследила ключевая управка и в наказание оттаскала за ухо. Да так, что надорвала мочку! Мать мальца стеяла тяжбу за увечья, и обидчице присудили выплатить рубль компенсации. По тем деньгам это три пуда муки! Парень вырос и уже состарился, но обидное прозвище Рублёво Ухо носит через всю жизнь.

Мальчишки захихикали в унисон с Верой.

– Надеюсь, не воровал больше? – хитро поучила мать.

– В воровстве Рублёво Ухо замечен боле не был, – ответил отец, – Да и мало осталось тех, кто помнит это.

– Его пример другим наука?.. – риторически завершила мать и переспросила сына, – Вернёшься сюда или не ждать?

– Почём знать? – ответил Шунька, просчитав, что родители готовы отпустить до вечера. – Как получится…

– Смотри не спачкайся, как вчера, – вслед удалявшимся пацанам успела попрекнуть Вера.

– Быстро Шуне прозвище наклеили, – выдохнула мать.

– В детстве меня тоже кержаком закликали, теперь вот и сын перенял. Хотя на слободке, думаю, так же звали. Фамилия тому потворствующая…, – поддержал отец.

– Потому что все мы кержаки! – разъяснила Вера.

Пацаны скрылись из вида, двинувшись по прилегающей улочке. Провинциальные каменные дома, меж ними каменные заборы с арочными вратами и глухими дверьми, отсекавшими от улицы дворы или придомовые территории. Почти в каждом доме на первом этаже и полуподвале салоны, кабаки, ателье и прочие торговые павильоны. За полуподвальной продуктовой лавкой около деревянного забора скамья, на ней посиживает подсобник, чадит дымом. Из бокового кармана его робы наполовину торчит початая пачка папирос – убежавшие с маёвки пионеры потаскивают из неё курево. Через щель в заборе втыкают прут в гильзу папиросы и осторожно вытягивают наружу. У одного в руке скопилось уже штук пять папиросок.

– Слухай, Штырь, хватит? – настораживает другой.

– Тише, Пузырь… ешшо одну и дёру…, – шепчет бойкий.

– Почует, ноги же оторвёт?

– Не баись… Чай не впервой таскаю…

– И чё? Ни разу не попался?

– Тады без ног таскал бы, – хихикнул воришка, пацаны притаились. Рабочий услышал шорохи, встал, посмотрел за забор – никого. Потянулся руками, тряхнул ногами, прокряхтел что-то невнятное и спустился в лавку, не думая о пропаже.

Из ближайшей арки вышли довольные воришки, увидели Кержака и Шушу, побежали вдогонку.

– Занимательно твой тятя сказывает…

– Добрый он и общительный…, – умилился Кержак.

– Кержак, ты же в нашу школу переводишься? – издали зашёл рыжий, но было понятно, что это только вступление.

– Верно. Мать сказала, после праздника пристроит…

– В девичьем классе есть Динка Юнусова… Не задирай её! – предупредил Шуша.

– Зачем мне? Уважителен я к девчонкам, задирать не собираюсь, а ты меня ради этого вытянул? – поджал Кержак.

– Наперёд баю, Динку штоб не трогал… А тебя вызвал на расклад… Слухай заперва: повидал я вчёрась, кто твои чёботы прибрал… Рябой это… с братьями своими…

– Так-так-так… вчера почему смолчал?

– Их три брата Рябовых… Держатся, шшитай, всегда вместе, связываться с ними все чураются…

– Поколачивают что ли?

– Не без того… Слухай дале: вся Лапшиха видна с крыши моего дома как на ладони… Рябых как заметил, так сразу побёг смотреть, куда оне ворованное сносят…

– Почему они должны где-то прятать? На подволоке… на дворе ли своём не проще хранить?

– Тятя злющий по ним аки старый урядник. Нэпмановец недобитый, всё у него по полочкам… Рябого знаешь, как вицей охаживал, когда не досчитал чего-то? Терь я проследил и знаю, в погребке над ручьём у них ныча запособлена…

– Ты, Шуша, канитель, вижу, вьёшь вокруг да около? Никак предложить что-то хочешь? Выкладывай смелее…

Шуша выдержал паузу и решился:

– К погребку можно незаметно сойти через мосток, тама, поглядь, и своё нашарпаем?..

– Тебе какой резон вписываться? Знакомы второй день?

– На лад скажу…, – Шуша вытянул вперёд кулак.

– Замётано! – согласился Кержак и ткнул своим.

– Сегодня тятя с похмелья молвил матке…

Шуша почему-то обернулся – мол, не подслушал бы кто.