Кес Арут

— Один Аллах ведает, сколько бессонных ночей я провел, волнуясь за тебя, сын мой. С того момента, когда я увидел тебя впервые, ты занял место в моём сердце и до сих пор остаёшься там. Я не стал останавливать тебя, когда ты решил покинуть нас. Я знал, куда ты идешь, и я знал, что ты станешь убивать. Да простит Аллах все твои прегрешения! Я думал, что, возможно, мой сын убьёт моего родственника, соседа или близкого друга. Я знал это, но всё равно не стал тебя останавливать. Ибо кому, как не мне, известно, что душа твоя была истерзана. А сердце наполнено горечью. Кому, как не мне, известно, что злые люди погубили всю твою семью. Аллах свидетель, в течение долгих лет я пытался добротой и любовью загладить этот грех. Я относился к тебе как к собственному сыну, но… ты так и не нашёл успокоения. Я понял одно, мой сын. Лишь насытившись местью, твоя душа обретёт покой. И я не стал тебе препятствовать, хотя любое убийство считаю величайшим грехом. С того времени утекло много воды. Ты утолил свою месть. Пролил много крови. Отомстил за смерть своей семьи людям, которые не были повинны в том. В Эрзеруме твоё имя произносят шёпотом из-за опасения вызвать твой гнев. Ты стал более знаменитым разбойником, чем сам Сепух. И теперь я спрашиваю тебя, сын мой: не достаточно ты пролил крови? Не пора остановиться?

— Разве у меня есть выбор, отец? — тихо спросил Арут, молчаливо выслушавший Мусавата Али.

— Аллах всем его даёт. И у тебя он есть!

— Что вы хотите, чтобы я сделал? — так же тихо спросил Арут.

— Брось всё. Возвращайся в Эрзерум. Я уже присмотрел для тебя дом. Женишься, заведёшь свою семью. Займёшься торговлей. Хватит крови, сын мой. Нужно остановиться, — произнеся последние слова, Мусават Али с глубокой надеждой посмотрел на Арута.

— Жениться? Завести семью? Бросить моих друзей? — глухим голосом спросил Арут. — А если… если придёт день, когда… когда придут в мой дом…начнут убивать моих детей у меня на глазах… как я смогу простить себя?

— Никогда этого не будет, — с глубокой убеждённостью ответил Мусават Али. — Аллах не допустит такой несправедливости. Тебе никогда не придётся раскаяться, если ты сегодня последуешь моему совету.

После короткого молчания, Арут негромко произнёс:

— Хорошо, отец. Обещаю, что подумаю над вашими словами!

— Я буду ждать твоего ответа, — Мусават Али поднялся, подошёл к Аруту и, погладив по голове, прошептал: — И да хранит от всех бед тебя Аллах!

Арут поклонился Мусавату Али и вышел из беседки. Наскоро обувшись, он направился к калитке. За калиткой на улице его ждал Ахмед. А с ним здоровенный парень лет двадцати пяти. Это был Мушег. Один из немногих оставшихся в Эрзеруме друзей Арута. Все трое направились в дом Мушега.

Ахмед с усмешкой следил за действиями домочадцев Мушега. Все как один с опаской поглядывали на одиноко сидевшего за столом Арута, который о чём-то разговаривал с Мушегом. Пока они разговаривали, домочадцы успели накрыть стол. Ахмед высунулся из окна, оглядывая улицу. В который раз ему в нос ударил сильный запах табака. Мешки с табаком стояли повсюду в доме. Чуть погодя он присоединился к Аруту и Мушегу за стол. Арут, отдавая должное столу, снова начал задавать вопросы Мушегу:

— И как ты познакомился с этой…

— Мириам! — подсказал Мушег.

— И как же ты с ней познакомился, брат Мушег?

— На базаре увидел, — почему-то таинственно зашептал Мушег.

— На базаре? — от удивления Арут даже есть перестал. — Она что, у тебя табак покупала?

— Её отец покупал, а она стояла рядом и смотрела на меня! Она в меня сразу влюбилась.

— Она тебе сама это сказала? — решил уточнить на всякий случай Арут.

— Нет, брат Арут. Я после этого её не видел, но всё разузнал. Где живёт. Кто отец. Какая семья. Всё.

— Весёлый ты, брат Мушег, — Арут улыбался, тогда как Ахмед едва сдерживался, чтоб не рассмеяться. — И как же ты понял, что она влюбилась в тебя? Из-за отца? Потому что он у тебя табак покупал?

Ахмед не выдержал и рассмеялся после этих слов. Но на него тут же обрушился с гневом Мушег. С угрозой в голосе он спросил у Ахмеда:

— Ты надо мной смеёшься?

Ахмеду не дал ответить Арут. По-прежнему улыбаясь, он спросил в ответ у Мушега:

— А если над тобой? Что тогда?

— Ничего, брат Арут, — с поспешностью и слегка заискивая, ответил Мушег. — Пусть смеётся, сколько хочет. Для меня главное — дело сделать.

— Сделаем, брат Мушег, но вначале ответь: с чего ты решил, что она в тебя влюблена? Видел один раз, когда отец её у тебя табак покупал. Ну, посмотрела она на тебя и что? Может ей показалось твоё лицо знакомым? Может ещё что?

— Я точно знаю, влюбилась, — совершенно авторитетно заверил Арута Мушег, — она так смотрела на меня, как будто говорила: «Укради меня, Мушег, укради».

— Дубинка есть?

— Чего? — Мушег, явно не ожидавший такой вопрос, разинул рот от удивления.

— Но не будем же убивать родственников, если они бросятся её защищать, — пояснил Арут, — возьмём с собой дубинку, если что — просто поколотим и всё.

— А нельзя тихо выкрасть? — с надеждой спросил Мушег.