Кес Арут

Все гости как один встали и, не чокаясь, выпили. Опорожнив бокал, Констандян сел в центре стола, на место хозяина дома. В полной тишине гости приступили к трапезе. Мириам поставила на стол ещё два кувшина с вином, а затем, легонько подобрав полы длинного незамысловатого платья, торопливо направилась во флигель, находившийся за домом. Маленький деревянный домик с двумя отворёнными окнами… у Мириам сердце зашлось, когда она подошла к окну и, встав на цыпочки, посмотрела через него. Арут по-прежнему спал. Он лежал на животе, обнимая правой рукой подушку, на которой спала Мириам. Мириам с глубокой нежностью и болью смотрела на шрам и следы пулевых ранений. Два старых ранения и два новых. Одно чуть ниже шеи, второе в правом плече, рядом со следом старой пули. Мириам почувствовала, как нечто неудержимое несёт её к Аруту. Не теряя времени, она подтянулась и влезла в окно, а оттуда спустилась внутрь флигеля. Она только на мгновение во время этих перемещений потеряла Арута из виду.

— Дверь же есть, — раздался голос Арута.

Мириам ойкнула и быстро подняла на него взгляд. Арут лежал, опираясь на руку, и с глубокой нежностью и радостью улыбался ей. Мириам зарделась мгновенно от этого взгляда и этой улыбки. Она подошла к кровати и присев на корточки, очень нежно поцеловала Арута. Оторвавшись от него, Мириам мягко произнесла:

— Нас гости ждут!

— Иду, — Арут снова улыбнулся ей.

Мириам выпорхнула так же стремительно, как и появилась. Правда, на этот раз через дверь. Арут поднялся с кровати, разминая тело. На стуле лежала чистая одежда. В первые же минуты пробуждения он почувствовал, сколько радостей несёт в себе семейная жизнь. А Мириам…Мириам была чудом, которое послал ему бог. Она в одно мгновение стала для него миром прекрасного и счастливого, того…что он никогда не знал прежде.

Погружённый в счастливые мысли о Мириам, Арут оделся и вышел из флигеля. Чуть ранее одна из гостей за столом, пожилая женщина лет семидесяти с печатью глубокого страдания на лице… поднялась, держа наполненный кубок в правой руке. Видя, что женщина собирается что-то сказать, присутствующие замолкли, устремляя на неё взгляды. Чуть выждав, когда разговоры за столом затихли, женщина заговорила негромко. Голос её прерывался временами, видимо от чувств или воспоминаний.

— Я поклялась,…где бы я ни была, за каким бы столом ни сидела, обязательно подниму тост в честь одного из самых достойных армянских сынов, — женщина сделала паузу и, вздохнув полной грудью, под совершенную тишину, прерывистым голосом полным переполнявших её чувств, продолжила: — Я поехала в гости к дочери в Адан. Я была в Адане первого апреля. Я видела собственными глазами смерть несчастных. Я видела смерть своей дочери и зятя. Их выводили из домов и… резали ножами, саблями, топорами. Меня, двух моих внуков и ещё двадцать армян, согнали в кучу. Но нас не убивали. Я подумала, что нас пожалели… что они не станут убивать детей и женщин, ну а потом… потом, — женщина судорожно вздохнула, — нас всех повели на второй этаж какого-то балкона. В конце балкона полыхал огонь. Горел соседний дом. Пламя вырывалось из окон. Нас всех погнали туда. Турки хотели нас сжечь живьём…

Почти у всех сидевших за столом, почернели лица,… руки сжимались в кулак. Судорожно всхлипнув, женщина продолжала:

— Я бога молила о смерти… я молила, чтобы он не позволил мне увидеть… такую смерть моих внуков. И тогда… тогда… я увидела этого человека. Он появился позади турков. Я увидела его глаза,… в них была боль и гнев армянского народа. В тот миг я поняла, что мы спасены…

Женщина не выдержав, несколько раз судорожно всхлипнула.

— Он с горсткой людей спас нас. В тот день я ещё не раз слышала имя этого человека. И не только от армян. Я слышала разговор турок, которые говорили о «шайтане» который летает по городу и убивает всех. Тем же днём, ночью, когда нас из города выводили фидаи Сепуха, я снова увидела его. Он лежал на носилках. Он был в беспамятстве. Его ранили. Нас было несколько сот человек, и каждый из нас мог рассказать историю о том, как его спас этот человек. Мы все несли носилки. Несли по очереди. Никто не желал отказываться от этой чести. Даже раненые. Даже я несла их. Всю ночь пока мы шли, фидаи рассказывали о том, что совершил этот человек. Слушали со слезами на глазах. И всю ночь мы слышали, как он в беспамятстве повторял одни и те же слова: «Грек или армянин?»

Женщина высоко подняла руку и с невыразимой гордостью произнесла:

— За Арута Акопяна! За Кес Арута!

Все встали. Констандян замер с бокалом в руках. Он не ожидал услышать имя, которое произнесла женщина. Сама же женщина собиралась выпить и уже поднесла вино к губам, но… так и застыла… а через мгновение она поставила бокал на стол и выйдя со своего места куда-то направилась. Все удивлённо проследили за ней. Женщина обошла стол и подошла к одиноко стоявшему молодому человеку. Всхлипнув, она опустилась перед ним на колени и прижалась губами к руке. Арут взял её за плечи и поднял.