Кесарь (СИ)

Н-да уж… В моем представление Лисовский, начавший свою карьеру на службе у валашского господаря, отчего-то походил на Влада Цепеша с видимых мной картин: узкое, худое лицо, высокий лоб, расчесанные, длинные волосы и аккуратные вислые усы. Но нет! Со стены в нашу сторону смотрит полноватое, с рябым лицом и обвисшими усами страшилище, подстриженные под котелок волосы которого торчали в разные стороны! А от других татей тушинского полковника отличает разве что дорогой, расшитый золотом и серебром кафтан.

И ведь этот человек уходил от всех засад, да разгромил царскую рать в Зарайской битве! Н-да уж, внешность действительно обманчива…

- Ну, так кто из вас главный?!

Разбойный главарь все еще надрывается со стены – и, решившись, я сделал шаг вперед:

- Эй, выродок! Смотри сюда! Я – полковник Себастьян фон Ронин, командир рейтарского полка, вставшего у южных ворот кремля! Слышал про ложные обозы? Это когда твои воры хотели пощупать телеги, да нарвались на засаду?! Так то был я и мои люди! И да, под Калязином твоих всадников я тоже гонял и в хвост, и в гриву! Так вот, чучело – коли ты чего-то стоишь, давай сразимся; одолеешь – слово даю, что пропустим тебя и твоих воинов! Ну а если нет… Сговорюсь с твоими под мое полковничье слово, что помилуем в плену!

Однако же со стены в ответ раздался лишь издевательский хохот – после чего в бойницах показалось сразу несколько коротких ружейных стволов. Не иначе штуцеры?! Мгновением спустя грохнул залп – и я едва успел прыгнуть на землю, в то время как стоящие подле меня стрельцы попадали, пробитые пулями воров…

Выродок!!!

…Вернувшись в свой лагерь, я принялся спешно готовить рейтар к бою, уверенный, что в этот раз Лисовский точно решится повторить свой успех в Зарайской битве – ведь тогда именно внезапная вылазка из осажденного кремля подарила ему победу. По моей просьбе оба лагеря были также усилены по сотне стрельцов Жеребцова; приблизившись к нам на лыжах в пределах леса, позже ратники вошли в мой табор под покровом ночи.

Однако Лисовский не рискнул пойти на вылазку – вместо этого на дозор моих рейтар набрел перебежчик…

Приведенный моими людьми человек крайне худ и истощен. Глаза его смотрят словно сквозь нас, одежду заменяет какое-то рубище, а ноги обмотаны лишь грязными тряпками; никакой обуви просто нет.

- Кто это? – я невольно содрогнулся.

- Перебежчик из-за стен. – доложил солдат. – Говорит, что монах Спасо-Евфимиевого монастыря.

- Так и есть. Инок Александр я. – голос пришедшего глух, он попытался поклониться, но едва не упал.

- Оставь, брат, присядь у костра! Ты верно, хочешь есть? – я обернулся к солдату. – Принеси нормальную одежду и валенки.

Солдат тотчас ринулся выполнять поручение. Я же, немного поколебавшись, приблизил к незнакомцу котелок с кулешом, приготовленном на сале, с вяленым мясом.

- Не побрезгуешь из одного котелка с нами?

Монах изобразил некое подобие улыбки, после чего отрицательно покачал головой:

- Прости, добрый человек, не могу принять твоего угощения, ни ем мяса.

Я согласно кивнул, убедившись, что перебежчик действительно является монахом – ведь запрещено употреблять в пищу любые мясные продукты.

- Прости брат, не знал. Сейчас рыбы вяленой достанут, подварим ее чуток, чтобы мягче отделялась, да чтобы жижку горячую можно было пить… А ты пока сказывай, как из крепости ушел, да с чем к нам явился?

- Да с чем, чем… Нехристь лисовская не дает людям житья. Женщин ироды насилуют, не взирая на замужество и возраст. Стариков всех под корень вырубили, чтобы еду на них не тратить… Мужиков, кто роптал да за баб своих заступался, порубили – а кто уцелел, так теперь служат литовцам, не поднимая голов. Даже деток малых не жалеют, окаянные… – плечи монаха задергались в беззвучных рыданиях.

Я до белых пальцев сжал рукоять сабли. Рядом скрежетнул зубами Тапани…

- Большинство монахов повесил перед монастырем, Царство им Небесное. – гость перекрестился. – Только недавно тела дозволил снять, ирод! А всех остальных в домовую епископскую церковь согнал; издеваясь, велел молитвы читать за себя и свое «воинство»! Коли же ослушаемся, обещал на глазах наших младенцам главы сечь… Так сдержал же слово, поганый. Теперь вот, молимся…

К горлу моему подкатил комок – но тут в разговор включился Тапани, осторожно уточнивший:

- Как же ты выбрался к нам, отче? Ворота ведь наверняка хорошо охраняются, на стенах караулы…

Инок, однако, ответил без всякого смущения:

- Церковь примыкает к архиерейским палатам – а те возведены на месте княжьего терема. В подвале, куда нас сгоняют на ночь, сегодня днем обнаружился тайный лаз в подземный ход, ведущий за стену; в той дубраве, где натолкнулся я на дозор, он и кончается.

Я почуял, как сильно бьется мое сердце, после чего уточнил:

- И сколько же человек может пройти ходом?

Александр пожал плечами:

- Один, но свободно.

- Ага… Ну и последний вопрос: к каким воротам ваша церковь ближе всего находится?