Кесарево свечение

Славка между тем сидел в соседнем салоне и все слышал. Впрочем, все участники стеба прекрасно знали, что босс сидит рядом и все слышит. В корпорации почему-то прижился такой стиль по отношению к президенту: за рамками бизнеса и экологии, то есть за пределами рискованных ситуаций, считалось уместным юморить по его адресу. Ну, прежде всего, очевидно, потому, что он не возражал против такой игры, ему это типа нравилось. В данный момент Славка старался не прислушиваться. Он был увлечен своим секретным хобби, современным литпроцессом.

Читатель, быть может, помнит, что наш герой в разговорах со своим прародителем Ваксино всегда отмежевывался от литературы как от пустякового пережитка. Так диктовал стиль эпохи. С рассусоленной литературоцентричностью в России должно быть покончено! Новый центр – это банк! На самом деле прежняя, еще с младых ногтей, причастность к московским и питерским кухням постоянно сказывалась, и ему стоило немалых трудов сохранять отчужденную мину во время бурных дискуссий сестер Остроуховых или родительских стычек над руинами социалистического и антисоциалистического реализмов.

Мало кто знал, а точнее, не знал никто, что иные из погибающих толстых журналов были спасены через вторые и третьи руки субсидиями мафиозо Горелика. Для самооправдания он и это относил к своему новому бзику, к экологии. Очистка воздуха от пердежа зловонных современников – вот чем мы должны по идее заниматься, говаривал он под банкой.

Недавно, опять же через подставных лиц – на этот раз это были отвязанные постмодерны из «Бочкотары», – он открыл в Интернете литературный сайт под названием «Говорим на «ты»!». Идеи новой литературы, словесность людей, говорящих друг с другом на «ты», должны зарождаться именно в виртуальном пространстве. Остающиеся за бортом Интернета, вроде старика Власа Ваксакова, останутся и за бортом новой словесности. Те, кто активно посещает этот сайт, включая даже и старика Стаса Ваксино, по крайней мере, не затеряются. Такова была принципиальная задача. На деле пока что получалась какая-то достаточно зловонная толкучка. Вот и сейчас, чтобы скоротать полет, Славка засовывает в свой лэптоп новую дискетку «Говорим на «ты»!», и первое, что появляется на экране, оказывается статьей критика Говновозова, уверенного в том, что этот псевдоним дает ему карт-бланш по всем аспектам постмодернизма.

На этот раз Говновозов злобно и безапелляционно драл недавно возникший в Мытищах «Клуб мочеглотов». Нет, мы не из тех, что творят фальшивые аркады струящихся фонтанчиков, витийствовал он. Мы за тех, кто работает по большому счету! Сволочи, обозлился Славка, концептуалисты сраные и зассанные! Закрою сайт, перекрою им кислород, а ведь без кислого не возникнет и вонючего.

Как раз в этот момент Герка перешел к еще одной истории из эротических похождений президента:

– Однажды мы с ним вдвоем прогуливались вдоль Женевского озера, валяли дурака вокруг бронзового Чарли Чаплина, поглядывали на дамочек. Вдруг у Славки загорелись очи. Сбылась мечта недоучки: по набережной Веве шествовала Дама с собачкой! И не какая-нибудь чеховская скромняжечка Анна Григорьевна, что ли, или как ее там – ну та, которую, je crois, господин Гуров тра-ля-ля в «Ореанде», – кстати, почему мы до сих пор не купили этот отель? – а совсем иного типа баронесса из наших. Ну, как вам ее описать? Ну, вот перед вами моя жена Марианна, nee princesse Dikobrazova, так та дама, чтоб я так жил, была в два раза больше, то есть лучше. Ma chere, si vous vous conduisez comme toujours, vous finirez tres mal.[90] Я ведь могу объяснить и без насилия. Ну, просто это была своего рода Анита Экберг, только в брюнетистом варианте, и волосы ее водопадом лились до самой жопы. Вдобавок, когда она оборачивалась на мужчин, в глазах ее зажигались маяки сродни тому, что был построен фельдмаршалом Роммелем в дюнах Ниды. Такого никогда не случается с княжной Дикобразовой. Та просто маркирует кобельков своим невидимым лазером. Dieu, quelle virulente sortie![91]

Дайте мне закончить рассказ, ваша светлость!

Что касается общего прикида незнакомки, он тоже оставлял сильное впечатление. Во-первых, собачка; это был золотой кобелек бассенджи, и коготки его напоминали ювелирные инкрустации. Во-вторых, шуба: она была составлена вперемежку из шиншилл и горностаев. В-третьих, машина – вдоль набережной медленно двигался ее рукодельный «Даймлер».