Кэш

Так и оказался Олег вместо Крыма в притрассовом поселке Могот на Центральном участке БАМа, километрах в тридцати от Тынды. Стройотряд был большой, человек двести. Жили в армейских палатках, строили сборно-щитовые дома. Вкалывали по двенадцать часов. Но поначалу больше изматывала не работа, а бесконечные простои. То вообще нет щитов, то некомплект. От безделья ребята посылали гонцов в Тынду за портвейном «Агдам». В Могот спиртного не завозили, а в Тынде было. Олегу это осточертело. Не то чтобы он был таким уж моралистом, но по пьянке чего не бывает. Подерутся с местными. Или свалится кто с лесов и сломает шею. И доказывай потом, что ты ни при чем. Это вместо трудового подвига. Однажды он отловил командира отряда и высказал всё, что думает о порядках на стройке. Командиром был Гольцов, высокий худой парень с некрасивым живым лицом. Он ездил со стройотрядами с первого курса и считался умелым организатором. Выслушав Олега, сочувственно покивал:

– Ах как я тебя понимаю! А теперь так: берешь человек двадцать и дуешь на разъезд. Там состав со щитами. Разгружаешь, везешь к себе, вот вам и фронт работ.

– Почему я? – возмутился Олег.

– А кто – я? Кому щиты нужны, мне? Запомни, чувак: инициатива наказуема. Сам предложил – сам сделал. Всё понял?

Гольцов обаятельно улыбнулся и убежал по своим командирским делам, сразу забыв про Олега. Но не забыл. Недели через три назначил его своим заместителем по материально-техническому снабжению. Объяснил:

– Гвозди забивать все умеют. Организовать дело не все. У тебя получается. Ну так и действуй!

За два месяца заработали по три тысячи рублей. По тем временам, когда стипендия была сорок рублей, а двести рублей считались приличной зарплатой, деньги немалые. Не без гордости Олег выложил перед тестем пачку сторублевок и почетную грамоту Амурского обкома комсомола. На деньги тесть глянул равнодушно, а грамоту внимательно прочитал и одобрил:

– То, что надо.

С деньгами же поступил так: добавил свои три тысячи, и через месяц Олег стал обладателем белых, как холодильник, «Жигулей» ВАЗ-2104, выделенных из резервного фонда ВЦСПС. От благодарностей Олега тесть отмахнулся:

– Не о чем говорить. Только вот что: блядей не катай. Раиса узнает, шкуру спустит. И я её пойму.

Почетную грамоту никому предъявлять не пришлось, но в рекомендациях, которые дали Олегу тесть и председатель профкома института, она была упомянута и благожелательно воспринята парткомом и райкомом. Олег стал кандидатом в члены КПСС и закончил институт членом партии. Распределился в экономический департамент Минпромстроя РСФСР, через три года стал начальником отдела. Карьера шла не слишком быстрая, но уверенная, что соответствовало характеру Михеева. Но в 1990 году тесть предложил ему подать документы на конкурс на замещение должности начальника экономического управления Минпромстроя СССР. Олег засомневался:

– Да кому я там нужен?

– Делай что говорю, – прикрикнул тесть.

Он уже работал на Старой площади в Управлении делами ЦК КПСС, возможности у него были большие. Олег рискнул. Подал документы на конкурс втайне от сослуживцев. С расчетом на то, что если его завернут, никто в министерстве ничего не узнает. Рассматривали документы долго, только через полгода вопрос решился. Олега телефонограммой вызвали в союзное министерство, в тот же день замминистра представил коллективу нового руководителя. Олег даже не сразу поверил. Стать в двадцать восемь лет начальником управления в союзном министерстве – да ладно, так не бывает. Оказывается, бывает. Оказывается, горбачевская перестройка и свежий ветер, о котором вдохновенно распевал Лев Лещенко, не пустые слова.

В российском Минпромстрое сенсационную новость о взлете карьеры Михеева встретили с кислыми физиономиями. Не то чтобы Олега это обидело, но все же неприятно царапнуло. Он отменил прощальный ужин, который хотел устроить в ресторане «Прага», перебрался в новый кабинет и о прежних сослуживцах сразу забыл. Жизнь пошла по новой колее, как поезд, который перевели на главный путь. Раиса родила дочь, потом вторую, переключила с мужа на них свою энергию, чему Олег был очень рад, хоть и не показывал виду. Всё устраивалось как нельзя лучше…

Не спалось. За окнами затих Ленинградский проспект, лишь помигивала разноцветная реклама казино, да изредка верещала охранная сигнализация припаркованных у дома машин. Осторожно, чтобы не разбудить Раису, Олег Николаевич сполз с кровати и как был, в пижаме, прошел в кабинет. Не включая света, извлек из бара первую попавшуюся под руки бутылку. У окна разглядел: односолодовое шотландское виски «Speyburn». Сойдет. Накатил сто пятьдесят, занюхал рукавом пижамы. Как камнерез. Опустился в скрипнувшее под его тяжестью кресло в ожидании, когда наступит расслабление.

Как камнерез. Черт бы побрал этого психа!..

После БАМа Олег случайно столкнулся с Гольцовым месяца через два возле общежития МИСИ на Спартаковской, куда подвез из института симпатичную первокурсницу. Георгий восхитился «Жигулями», особенно почему-то вместительностью багажника, озабоченно спросил: