Кэш

– Это один из самых сложных моментов. Особенно с девелоперскими компаниями. На начальной стадии мы их вообще не считаем, плюсуем прибыль только на стадии завершения. Мы учитываем также аналитические отчеты ведущих инвестиционных компаний, Центрального банка, Федеральной службы по финансовым рынкам, анонимные экспертные оценки. Погрешность наших расчетов никогда не превышает десяти процентов. Если учесть, что данные «Финанса» можно использовать только в неофициальном порядке, это вполне приемлемо, не так ли?

Штокман набил трубку табаком из замшевого кисета, примял желтым от никотина ногтем, но прикуривать не стал. Пожаловался:

– Пожарники лютуют, прямо беда. Как я понимаю, вы хотите попасть в наш список самых богатых людей России? Как видите, это очень непросто.

– Нет, – возразил Олег Николаевич. – Я в него уже попал. Под номером двести пятьдесят три.

– Вот как? – переспросил Штокман. Он пошуршал клавишами ноутбука и признал, как показалось Михееву, с некоторым разочарованием. – В самом деле. Два миллиарда шестьсот миллионов рублей. Поздравляю, это большое достижение. Тогда я не понимаю, какова цель вашего визита?

– Я хочу знать, как появились эти миллиарды. Как вы считали?

– Это конфиденциальная информация.

– Рудольф Иванович, мы с вами деловые люди и понимаем что к чему. Время – деньги. Информация – тоже деньги. – С этими словами Олег Николаевич достал из кармана узкий желтый конверт со слюдяным окошком, в котором зеленели американский рубли, и положил на стол. – Здесь три тысячи долларов. Продолжим разговор?

Штокман покосился на дверь и смахнул конверт в ящик письменного стола.

– Внимательно слушаю вас, господин Михеев. Что конкретно вас интересует?

– Вся раскладка по моей фирме.

Штокман отложил трубку и придвинул к себе ноутбук. Минут через десять он вывел справку на принтер и молча протянул листок Михееву. В справке было два десятка позиций с ценой активов, не слишком отличавшейся от той, что еще сегодня днем считал Олег Николаевич. Получались примерно те же полтора миллиарда. И только в самом конце стояло: «Девелоперский проект. Фармацевтическая фабрика. Прибыль1,3 миллиарда рублей».

– Всё правильно? – поинтересовался Штокман.

– Почти.

– Я же говорил, что наши эксперты не ошибаются.

– Кроме двух позиций. «Росинвест» мне не принадлежит. Его акции находятся у меня в трастовом управлении. Я всего лишь наемный менеджер.

– Минутку! – встревожился Штокман и снова углубился в компьютер. – Нет никакой ошибки, – через несколько минут сообщил он. – ЗАО «Росинвест» перерегистрировано на вас три месяца назад. Основание: дарственная прежнего владельца Гольцова. Это данные Московской регистрационной палаты. Странно, что вы этого не знали. Если действительно не знали. Какая вторая неточность?

– Фармацевтическая фабрика. Проект не будет осуществлен.

– Я вас не понимаю. Вы хотите сказать, что попали в рейтинг по ошибке?

– Да, это я и хочу сказать.

– Очень странно, – повторил Штокман. – Многие готовы заплатить немалые деньги, чтобы попасть в наш список. Вы не исключение. Не понимаю, зачем вы ломаете эту комедию.

– Я ничего не платил.

– Значит, заплатили за вас.

– Кто? Сколько?

– Этого я не знаю. Такими делами занимаются другие люди.

– Так узнайте, – раздраженно бросил Олег Николаевич. – За три тысячи баксов можно оторвать задницу от стула?

Штокман оскорбленно вскинулся, но быстро понял, что он в проигрышном положении. Можно не только лишиться трех тысяч долларов, которые он уже считал своими, но и огрести кучу проблем от этого непонятного посетителя. Он молча вышел. Вернулся минут через двадцать. Не садясь, как бы давая этим понять, что хочет как можно быстрее избавиться от неприятного и чем-то опасного собеседника, сообщил:

– Кто – неизвестно. Ваш доброжелатель, он не назвался. Переговоры шли по телефону, а деньги привез курьер.

– Сколько?

– Пятьдесят тысяч долларов.

V

«Ваш доброжелатель. Пятьдесят тысяч долларов…»

В самом мрачном настроении ехал Олег Николаевич домой. У него было такое ощущение, что на него вдруг посыпались неприятности, как из неосторожно порванного бумажного мешка на антресолях, набитого старым ненужным хламом.

Плохой новостью было то, что стало известно о перерегистрации «Росинвеста» на его имя. Её можно было и не скрывать, если бы Георгий Гольцов погиб. Если же он каким-то чудом остался жив – это было чревато такими неприятностями, что даже думать о них не хотелось. Олег Николаевич пожалел, что поспешил с перерегистрацией, нужно было дождаться завершения расследования Панкратова. Но кто же знал, что всё так повернется.