Кешбек из поцелуев.

Было моё счастье таким же ярким и безоблачным несколько лет назад. Со дня свадьбы в шкафу пылился шикарный альбом с цветными фотографиями. Многочисленные дорогие подарки также присутствовали на свадьбе, а как же иначе? Шумная свадьба являлась доказательством серьёзности нашей страсти. Весёлые гости пили, ели, плясали и даже песни пели под гармошку. Два дня гудело гульбище в колхозной кафешке. Еда была вкусная, вино лёгкое, а гости нарядные и беззаботные. Приезжую родню разместили в доме колхозника, разновидности гостиницы. Да по сути своей от гостиницы этот дом мало чем и отличался. Небольшие номера с душем и туалетом обычно планировались для расселения двоих постояльцев. Для удобства в номере имелся телевизор, а также небольшой на всякий случай холодильник. На какой такой всякий случай? Да на тот самый, когда по выходным дням у нас не работала столовая. Кушать люди как ни странно хотят постоянно и даже по вечерам, что особенно вредно для талии или её отсутствия. В общем комфортабельные такие номера и цены на них были вполне демократические. Помню мы забронировали тогда сразу несколько номеров, а потом и оплатили их, не обижать же родственников. Тем жарким солнечным днём состоялась настоящая русская свадьба с бойким тамадой, свадебными игрищами и красивыми свидетелями. Мы с Петюнечкой были наряжены в традиционные русские одежды. После шашлыка и гуся в яблоках, водили хороводы вокруг костра. Был август, и столики стояли прямо на улице под цветастыми зонтиками. Петюнечка не сводил с меня влюблённого взгляда и предвкушал каждое моё желание. Я таяла и растекалась под жаркими лучами пылкой любви. А лёгкая душа взмывала в небо к ангелам. Моя душа общалась с душою Петечки просто и легко:

– Люблю!

– Спасибо за любовь! И я тебя люблю.

– Буду любить тебя всегда.

– И я, я обязуюсь любить тебя до конца дней своих.

На голове у меня в первый день праздника была надета маленькая и совершенно невесомая совсем воздушная фата, украшенная заколкой из двух фарфоровых голубков, а во второй день венок из ярких атласных цветов. Льняное платье до пят с национальной вышивкой подходило к обоим головным уборам. Жених Петюнечка в алой рубахе-косоворотке с золотым орнаментом напоминал Добрыню Никитича. Частушки с матюгами довершали картину деревенского празднества.

Давно это было, да и не здесь. Под грузом воспоминаний незаметно причапала домой. Уже чужую хибару называю своим домом, дожила. Хотя пристанище в чуждом мире допустимо называть домом, так легче. Отупела от простой физической работы. Мысли не шевелятся и нет ни одной, как вернуться в собственную сытую и счастливую жизнь. Я всё осознала и оценила преимущества своего беззаботного мира, но видимо этого недостаточно, и я должна сделать что-то такое, чтобы и здесь бытиё Марийки изменилось в лучшую сторону. Надо взломать Марийкино тягостное болотное существование. Но как это сделать? Вот решением данного вопроса я и занялась в выходной день. Начала с самого утречка после пробежки и завтрака с просмотра записей унылой девушки. Здесь в шкафу уйма тетрадок, надо всё перелопатить и выделить основные идеи творчества «девы красной и прекрасной».

Поверху стопки тетрадок лежало неотправленное письмо с адресом редакции какой-то газеты. Я полюбопытствовала и без всякого зазрения совести прочла. А что такого? Я ведь не чужая!

Как в кино.

Как-то я посмотрела американский триллер о девушке, которая получила травму головы, и у неё начались проблемы с памятью. Главная героиня физически не могла запомнить людей. Для неё все люди были практически на одно лицо, и она не в состоянии была их различить. Занятный кинофильм.

А если в жизни нечто подобное? А если у меня у самой такая проблема? Откуда? Да я родилась такой! Точнее, это наследственное, никем ещё не изученное заболевание, или как я называю, аномалия. Такая же странность была и у моей матери. Мать смеялась, когда рассказывала про свою молодость. Она умела хорошо танцевать, и её охотно приглашали на тур танца парни и потом также охотно провожали до дома. Прикол заключался в том, что, проведя весь вечер с парнем, утром на следующий день она не могла узнать кавалера. И я такая же. Я не помню собственного лица. Посмотревшись в зеркало, я могла отвернуться от него, а перед глазами оставался мой собственный образ из платья, причёски, аромата духов и без лица. Мне даже фоторобот на собственное лицо не составить. Уже не смешно. Я много лет думала, что все люди так живут. Совсем не прикольно. При всём при этом считалось, что у меня шикарная зрительная память. Я прекрасно запоминала цифры, легко учила длиннющие стихи. Да и училась я хорошо.