Кэти Картер ищет принца

— Что будешь заказывать, Кэти?

Я открываю рот, чтобы попросить что-нибудь запеченное в тесте и гору жареной картошки, но передумываю.

— Тунца для нас обоих, — говорит Гэбриел официанту, прежде чем я успеваю перевести дух, — с укропом, и поменьше подливки. Без хлеба.

— Без хлеба? — Я в ужасе смотрю на него. Хрустящие булочки — единственное, что у меня хватит смелости съесть в этом ресторане.

— Никаких углеводов, Кэти. Ты следишь за фигурой.

Я уже намереваюсь высказать все, что думаю о диете, когда вдруг Гэбриел стискивает мою руку с такой силой, что я вскрикиваю.

— За столиком в углу Анжела Эндрюс. Не подавай виду, что ты ее заметила, — шепчет он.

Я медленно оборачиваюсь — и, разумеется, вижу упомянутую даму, которая с аккуратностью хирурга разрезает рыбу. Ого. У меня нет никаких шансов, если она решит отомстить за испорченный жакет от «Прада».

Хватка Гэбриела усиливается.

— Как она сюда просочилась? Я так и знал, что она что-то почуяла…

— А нельзя попросить хозяина, чтоб он ее выдворил?

— За что? Она всего лишь ест. — В синих глазах мелькает досада. — Анжела знает, что у меня есть тайна, и ни за что не оставит нас в покое…

Гэбриел вдруг вскакивает и, прежде чем я успеваю возразить, влепляет мне смачный поцелуй. Его руки — словно тиски, язык энергично работает в моем рту. Еще чуть-чуть — и вывихнутая челюсть гарантирована.

— Прости, — бормочет он, когда наконец отрывается, чтобы перевести дыхание. — Нужно было дать ей пищу для размышлений.

— Ты сделал все правильно. Я думала, ты собираешься…

— Это и называется «действовать». — Гэбриел отводит с лица золотые кудри. — Учти, я не трус.

— Отвагу прибереги для кино, — предлагаю я, справившись с желанием вытереть губы.

— Однако ж это сработало, — замечает он. — Она смотрит на нас. — Глаза у него вспыхивают. — Я знал, что идея хорошая. Пусть ей будет о чем написать!

Прежде чем я успеваю что-либо предпринять, Гэбриел снова прижимается к моему рту губами, пристально смотрит в глаза и проводит руками по волосам. Черт возьми, ну и колючая же у него щетина. Я не против поцелуев, как и всякая девушка, но это просто нелепо и далеко не так приятно, как Гэбриел, вероятно, считает.

Нам придется выработать твердые правила поведения.

То и дело целуясь, мы медленно едим, кормим друг друга с вилки, чокаемся шампанским. У Анжелы Эндрюс глаза лезут на лоб, и она печатает, не отрываясь от смартфона ни на секунду, — еще немного, и натрет мозоли. Когда мы заканчиваем, все посетители смотрят только на нас.

— Вам понравилось? — спрашивает хозяин, когда Гэбриел просит счет.

— Прекрасно. — Актер ослепительно улыбается. — Мы потрясающе провели время, правда, Кэти?

— Потрясающе, — повторяю я, хотя тунец мне совершенно не понравился. Впрочем, разве я разбираюсь в хорошей кухне?

Хозяин сияет:

— Как приятно это слышать. И еще приятнее наблюдать за влюбленной парой…

Кажется, меня сейчас стошнит.

— Вот почему я не рискнул подойти, когда один человек захотел вас видеть, — продолжает хозяин. — Трудно побыть наедине, если за ленчем вам не дают покоя…

— Мои поклонники очень настойчивы, но именно они вознесли меня на вершину славы. — Гэбриел жмет плечами. — Он хотел автограф?

Он хотел видеть мисс Картер, — смущенно отвечает хозяин.

— Кто-то меня искал? — Я удивлена. — Но кто?

— Мужчина лет тридцати… С большой собакой, потому-то мы и не пустили его в ресторан — мы обязаны думать о здоровье посетителей. Кто бы он ни был, но очень хотел поговорить… пока вы не начали целоваться. Неудивительно, что вы его не заметили, — вы ведь не сводили глаз друг с друга.

— Да уж, — замечает Гэбриел. — Мы просто обожаем друг друга.

— Знакомый Кэти это тоже заметил и сказал, что оставит вас в покое, поскольку ваши чувства вполне очевидны.

Тунец начинает выделывать коленца у меня в желудке. Поверить не могу, что я разминулась с Олли. Почему я не поверила интуиции и не пошла на пляж? Я ведь знала, что это он!

— Не волнуйся, Кэти, — говорит Гэбриел, когда мы идем к домику Ричарда. Пресса отстала, как он и предсказывал, и слава Богу, потому что мое лицо трудно назвать безумно счастливым. — Если это твой друг, то он вернется.

Но я далеко не так уверена. Наши поцелуи с Гэбриелом, несомненно, расстроили Олли, и он скорее всего в ярости бросился прочь. Вопрос, конечно, в том, отчего он расстроился — я ведь наконец позабыла о Джеймсе. И отнюдь не давала обета стать монашкой.

Хотя, по-моему, перспектива многообещающая.

Но главный вопрос, на который слишком страшно ответить, заключается в том, почему мне так грустно сознавать, что Олли теперь думает, будто я с другим.

Что со мной?

Глава 17