Кэти Малхолланд. Том 1

Она потянулась к стулу, сняла со спинки пальто и молча, передала ему. Он порылся в карманах и извлек оттуда пухлый бумажник, небольшую коробку, отделанную кожей, и записную книжку с маленьким медным замочком. Достав из кармана ключ, он отпер замок и раскрыл записную книжку перед Кэти.

— Это мой дневник, — пояснил он.

— Дневник?

— Да. Знаешь, что такое дневник? Это тетрадь, в которой человек делает свои личные записи…

— Я знаю, Энди, я знаю.

Он улыбнулся и ласково потрепал ее по щеке.

— Прости, я все время забываю, что ты образованная девушка и умеешь читать и писать.

Она склонила голову набок и улыбнулась в ответ на его улыбку. Она уже замечала раньше, что его английский становится неестественно правильным, почти высокопарным в минуты волнения. Во время встречи с Джо он говорил на таком же заученном английском. Волнение Эндри усилило опасения Кэти, и улыбка сошла с ее губ. Затаив дыхание, девушка с тревогой ждала его слов.

— Посмотри сюда, — он указал пальцем на маленькую карту на последней странице записной книжки. — Изображение очень нечеткое, но видишь эту точку? Это Карлстад, здесь я родился. Мой отец был норвежцем, а мама шведкой. Швеция и Норвегия расположены совсем рядом, это как ваши Англия и Шотландия, понимаешь? — Она кивнула, и он продолжал: — Мой дед по отцовской линии был англичанином, но еще в молодости переселился в Норвегию, а дед по материнской линии был норвежцем. Я с семи лет жил с родителями отца, потому я и говорю так хорошо по-английски. — Он с секунду помолчал. Потом снова заговорил: — Дело в том, что наша семья очень большая, всего нас одиннадцать братьев и сестер, поэтому родители отвезли меня и моего брата Джона к дедушке с бабушкой. Жизнь с ними была просто чудесной. — Эндри широко улыбнулся и погладил бороду. — Мы жили в маленьком домике между Бергеном и Хардангер-фьорд, эта местность со всех сторон окружена водой. Вода везде, куда ни глянь, а в воде скалы. Особенно красиво там весной, когда все начинает цвести. Ты только представь: деревья стоят в цвету, а кругом вода и скалы… Ах! — Эндри вздохнул и закрыл глаза. — Мне было четырнадцать лет, когда я ушел в мое первое плавание, — продолжал он. — Я помню, как мы отплыли из Бергена лунной весенней ночью. Ветер раздувал паруса, и полная луна смотрела с неба. В ту ночь я влюбился в море и понял, что навсегда свяжу с ним свою жизнь. Я думаю, это можно назвать моим первым браком.

«Первый брак. Значит, есть еще и другой брак, — подумала Кэти, — значит, он женат…». Она чувствовала, что все внутри у нее холодеет, и даже его объятия не смогли ее согреть.

— Семь лет спустя я плавал на том же судне в чине первого помощника капитана, — говорил тем временем Эндри. — Когда мы приплыли в Берген, почти весь город собрался на молу, встречая наш корабль, — мы пробыли в плавании почти два года. Мы проплыли через всю северную часть Атлантического океана, побывали в Вест-Индии и в Уругвае, в Монтевидео, и теперь благополучно возвращались домой. За все это долгое путешествие мы не потеряли ни одного члена команды и привезли домой богатый груз. В честь нашего прибытия в ратуше устроили бал. На этом балу я познакомился с одной девушкой. Долгие месяцы я вообще не видел женщины, а у этой девушки были красивые белокурые волосы, миловидное лицо, нежная, белая кожа, и ей нравилось танцевать со мной. Я тогда еще не знал, кто она такая, — для меня она была просто приятной девушкой. Но на следующий день мой брат Джон, который тоже был моряком и сейчас оказался дома, шутливо поздравил меня с тем, что сама мисс Петерсон выбрала меня себе в кавалеры. Мой дед с бабкой тоже смеялись над моим успехом у девушки, которая была дочерью одного из самых богатых и влиятельных людей в городе. Разумеется, никто из домашних не воспринял это всерьез, да я и сам не думал, что когда-то еще увижу мисс Петерсон. Но я ошибался. Петерсоны пригласили меня в гости, и… — Он глубоко вздохнул и посмотрел на Кэти. — Ты должна понять, Кэти, что я был очень молод, честолюбив и… да, я был действительно влюблен в эту девушку. Но, знаешь, есть большая разница между состоянием влюбленности и настоящей любовью. Влюбленность похожа на наваждение, когда это с тобой случается, ты уже не соображаешь, к кому обращено твое чувство. Ты можешь даже не знать, что из себя представляет предмет твоей любви, и не испытывать к нему по-настоящему глубоких чувств, однако ты весь во власти наваждения. Именно это и случилось со мной. Молодость, честолюбие, два года, проведенные вдали от дома, и это странное чувство, неожиданно овладевшее мною, и привели меня к алтарю.

Он замолчал и, наклонившись, приблизил лицо к ней.

— Не смотри на меня так, Кэти, — сказал он, понизив голос, и дотронулся кончиками пальцев до ее век. — Тебе не о чем волноваться. Все это уже давно позади и не имеет никакого отношения к тому, что у нас с тобой.

Потом он выпрямился и продолжал свой рассказ: