Кетцалькоатль (СИ)

После чего жрец жестами поинтересовался, откуда я прибыл. Я показал, что надо плыть больше лунного месяца, что в одиночку не смогу, что придется пожить здесь, если он не против, подождать, когда приплывут мои соплеменники, если, конечно, доберутся сюда, в чем сильно сомневаюсь. После чего жрец поинтересовался моим социальным статусом: воин, купец или кто? Я задрал рукав рубашки на правой руке, продемонстрировал татуировку и показал на его скошенный лоб. Мол, у нас так метят знать, а у вас вот так. Жрец понимающе покивал, после чего спросил, не хочу ли стать воином гарнизона (хольканом)? Я пожал плечами: почему нет?! Как-то ведь надо легализоваться здесь, а воины всегда в цене в обществах на таком уровне развития. Дальше мне предложили выбрать, под командованием какого накома (командира) служить. Тот, что с перьями, командовал дневной стражей, а тот, что с когтями, ночной. Мне, «сове», второй был ближе. Да и ночью не так жарко.

Обладатель когтей ягуара радостно похлопал меня по плечу, после чего повел к каменному одноэтажному дому по другую сторону от зиккурата. Дом был разделен на кельи, завешенные циновками, по двенадцать в каждом крыле и три в среднем. Левое крыло предназначалось для «орлов», дневной стражи, в правое — для «ягуаров», ночной, а в среднем, расположенном напротив входа во двор, в более просторных помещениях жили командиры подразделений и отдельных караулов. Впрочем, постоянно там обитали только наком-ягуар и по несколько воинов из обоих отрядов, то ли неженатых, хотя по возрасту пора бы, то ли назначенные в наряд, то ли еще по какой-то причине, пока неизвестной мне. Они сидели в тени сейбы, которая росла посреди двора, и молча наблюдали за мной. Остальные, видимо, жили в своих домах, перебираясь сюда во время нападения врага.

Я занял свободную келью в правом крыле. Она была квадратной со стороной метра два с половиной. Справа и слева от входа у стен по каменной лавке, а между ними вбиты между камнями в ряд шесть деревянных колышков. На крайний левый я повесил лук, а на остальные положил тростниковые стрелы. Зашел молодой сослуживец и, что-то сказав, дал мне кожаный мат, набитый ворсом сейбы, который я расстелил на левой лавке. Подушка, видимо, в спальный комплект не входила. После чего вместе с Габором, поджидавшим за воротами, я отправился в деревню рыбаков, чтобы забрать остальное свое барахло. Все-таки воином быть лучше, чем рыбаком, и отдельная каменная келья тоже даст фору деревянно-тростниковому круглому дому с семьей в шесть душ.

6

Потихоньку обживаюсь у майя, учу язык и обычаи. Времени на это хватает. С наступлением темноты я заступаю на дежурство вместе с остальными воинами-ягуарами. У меня пока нет постоянного места, на подмене в разных караулах. Обычно двое в компании собак стоят на посту на стене над воротами, а остальные кемарят внизу, потом меняются. Время пересменки определяют по звездам, если видны, или по наитию. Делать во время дежурства на стене нечего, так что болтаем, и я имею интенсивную разговорную практику, благодаря чему быстро учу язык аборигенов. Одно из первых, что узнал, было то, что называют они себе не майя, а виникоба (люди).

С учетом сна в полуденную жару я не шибко устаю на службе. После дежурства отправляюсь в казарму, где на завтрак жидкая кукурузная каша, наперченная от души, и фрукты в неограниченном количестве. Семейным воинам выдают продуктовый паек, а для тех, кто живет в казарме, готовит повар. Ужин намного обильнее и разнообразнее, чем в семье рыбака. Мои сослуживцы постоянно берут с собой на дежурство фрукты или что-нибудь посерьезней, угощают меня. Я делюсь с ними тем, что подстрелю на охоте и приготовит повар.

Верховный жрец отдает нам часть налогов, полученных с крестьян, рыбаков, ремесленников и торговцев. Вклад последних самый существенный, потому что город является очень оживленным торговым центром. Сюда приходят купцы с товарами из глубины полуострова Юкатан, чтобы обменять их на соль и вяленую рыбу, и приплывают с разных мест побережья Карибского моря, чтобы приобрести у горожан в первую очередь обсидиан, во вторую сопутствующий ему, темно-красный порфир, месторождение которых находится неподалеку, где точно, пока не знаю. От меня не скрывают, показывают на запад и говорят, что где-то там. Я прошел по дороге в ту сторону километров пятнадцать, но так и не нашел. Наверное, надо было свернуть на какую-то из тропинок. Знать бы, на какую, потому что их десятки на километр с каждой стороны дороги. Из обсидиана изготавливают оружие, вставляя небольшие куски в торцы деревянных «вёсел». Называется оно макуавитль. Как я догадался, рубить им можно, но не нужно, потому что обсидиан ломкий, поэтому наносят режущие удары. Представляю, какие будут раны, ведь обсидиан можно сделать тоньше скальпеля. Еще из него делают ножи и изредка, потому что могут позволить себе такое только богатые люди, наконечники для копий и дротиков. Порфир считается драгоценным камнем, из которого делают разные украшения, статуэтки и даже посуду — чаши и тарелки.