Кетцалькоатль (СИ)

В тот день мы где-то часа за два до полудню добрались до неглубокого узкого ущелья, которое шло, если не принимать в расчет изгибы, с северо-востока на юго-запад. Разнесся слух, что на противоположной стороне остановимся на ночь, поэтому все приободрились, зашагали быстрее. Я наоборот не спешил. Богатый военный опыт подсказывал, что ущелье — отличное место для засады, что надо бы выслать разведку — по группе на вершину каждого склона, а только потом заходить. Но я был здесь даже не воином, а добровольцем, которому не пристало учить отцов-командиров. Поэтому я и приберег советы для более удобного случая, подготовившись индивидуально: натянул тетиву на лук и напялил доспехи, кроме шлема. В нем и вовсе спекусь в такую жару. Соратники смотрели на меня удивленно. Не знаю, что больше поразило их — то, что надел доспехи, приготовился к бою, или сама кольчуга, которую видели впервые, но сразу поняли, для чего предназначена.

Из-за переодевания я вместе со своим обслуживающим персоналом отстал малость от отряда. Бой начался именно в тот момент, когда мичтланцы только начали заходить в ущелье. Наверное, чичимеки решили, что не стоит ждать отставших. Эта ошибка аукнется им. Камни разного размера, включая огромные валуны, полетели и покатились с обоих склонов ущелья. Метали их не только мужчины, но и женщины и подростки обоего пола. Чичимеков было сотен шесть-семь, поэтому и результат оказался впечатляющим. Авангард и среднюю часть нашей колонны перебили почти полностью, лишь единицы смогли выбежать, несмотря на разбитые головы и другие раны. Арьергарду повезло больше. Видимо, в этой части ущелья на склонах было меньше чичимеков, потому что не знали, насколько длинной окажется наша колонна.

Враги были в курсе, что тольтеки и их союзники переняли у майя маневр куч чимал (бегство), поэтому целили в первую очередь в командиров, быстро перебив тех, кто был в ущелье. Красивое оправдание трусости избавляло воинов нашей армии от стыда и прочей душевной сумятицы. Уцелевшие понеслись в обратную сторону. Мичтланцы тоже, видимо, решили, что гибель командира-тольтека дает им право «закуччималиться».

В этот момент я и рявкнул властно заранее выученные команды:

— Стоять! Занять места слева и справа от меня!

Люди не любят принимать решения, особенно судьбоносные. Легче подчиниться чужому приказу и потом спихнуть вину на другого. Они встали в две кривые шеренги с загибающимися флангами так, что мичтланский командир и я оказались в центре первой, разделенные двумя человеками. Это подействовало отрезвляюще на некоторых дезертиров. Они останавливались, а потом занимали место в строю. Срабатывал закон стада: лучше стоять в большом, чем бежать в маленьком. Лучники, а их среди тольтеков было немало, занимали места на флангах. Луки были из желтовато-бурого дерева, прямые, простые, высотой немного ниже человеческого роста, из-за чего напомнили мне английские (кельтские) длинные.

В это время чичимеки-мужчины спустились в ущелье и начали добивать раненых. Вооружены они были копьями с кремневыми наконечниками, каменными молотами и топорами, обсидиановыми ножами. У убитого отрезали голову, поднимали ее вверх, орали что-то торжественное и швыряли в общую кучу. Те, что были ближе к входу в ущелье, увидели наш отряд и начали сзывать соратников. Противника надо добить, иначе победа будет неполной.

Чичимекские воины, а их было сотен пять, собрались в большую группу, после чего широким фронтом пошли на нас. Я расстрелял в них весь колчан охотничьих стрел, который имел при себе. Почти все попали в цель, а вот упал мало кто. Многие раненые ломали древки стрел, торчавших в их теле, и продолжали идти. Наверное, нажрались пейота. В малых дозах он притупляет страх и боль. Я отдал лук и колчан Гуаме, стоявшему позади, после чего юноша сразу переместился в глубокий тыл. К тому времени до чичимеков оставалось метров двести, и в дело вступили лучники-тольтеки. Били они точно, одна результат был не лучше моего. Не обращая внимания на обстрел, чичимеки с ревом понеслись на нас, быстро набирая скорость.

Рукоять сабли нагрелась за день. Клинок в ярком солнечном свете казался золотисто-черным. Я отбил щитом копье довольно рослого чичимека с искривленным лицом, остекленевшими темно-карими глазами и белой пеной на почти черных губах. Такие же морды были у берсерков. И, как у них, ни шлема, ни доспехов, ни щита. Сабля запросто рассекла темно-коричневую шею. Кровь из нее хлынула алая, как у всех. Дальше я закрывался щитом и рубил всё, что попадало под руку, не шибко выцеливая. Мясник за работой. Чичимеки перли без страха и упрека, не обращая внимания на потери. Казалось, что они все-таки сомнут нас. Краем глаз я видел, как под их давлением загибаются наши фланги. Мичтланцы и прочие тольтеки норовили взять врага в плен, а не убить, из-за чего погибали сами. Деваться мне все равно уже некуда, потому что убежать в доспехах не смогу, и я рубился так же безрассудно, как чичимеки.