Кевин Гарнетт. Азбука самого безбашенного игрока в истории НБА

В годы карьеры я персонально работал со своими пацанами Биг Бэйби, Перком и Леоном Поу. Выходил, чтобы побросать с ними и поделиться задумками.

Прожив в баскетболе целую жизнь, я утратил всякую ложную скромность в том, что касается моих знаний. Я много знал. Но я также знал достаточно, чтобы понимать, что каждый игрок уникален. У меня не было никаких предопределенных понятий о том, как сделать игрока сильнее, кроме как внимательно его изучить и увидеть, смогу ли я сделать для него то, что делали для меня тренеры, – найти те элементы его игры, которые он может не считать сильными, и превратить эти старые пассивы в новые активы.

В целом эти два года, когда я нанимался тренером, обернулись прекрасным переходом.

V Vibrations · Video Games · Vulnerable

Vibrations / Вибрации

Ранее я говорил о Большой Тройке и о том, насколько важно для команды, чтобы мы не вели себя эгоистично, но вы вряд ли захотите, чтобы ваши плеймейкеры были лишены эгоизма вообще. Не существует такого понятия, как «не-эгоистичный плеймейкер». Бывают матчи, когда у кого-то игра идет так хорошо, что ты хочешь только одного – чтобы этот игрок продолжал бросать мяч, и неважно, скольких защитников на него набрасывается. А есть матчи, когда все решается последним броском, – тогда ты захочешь, чтобы твой плеймейкер уложил команду соперника на лопатки. Даже если у тебя достаточно времени для броска, ты все равно захочешь отдать мяч в руки плеймейкеру. Когда на кону будет стоять победа, ты все равно захочешь идти с ним до конца.

В составе «Селтикс» такую роль иногда брал на себя Пи, иногда Рэй, а иногда я. И каким-то образом в любой вечер мы как-то с ходу понимали, кто это будет, – без лишних дискуссий и дебатов. Когда ты играешь в игру так много лет, у тебя вырабатывается телепатическая связь с партнерами. В каждой игре свои вибрации, они почти как звуковые волны. Ход игры подскажет тебе, кто должен получить шанс на последний бросок. Игра всегда знает это лучше всех.

Video Games / Видеоигры

Я люблю свои игры. И всегда любил. В детстве большинство моих друзей не могли позволить себе игровую приставку. Мы всегда тусовались в доме одного-двух ребят, у кого были Sega или Nintendo. Когда я подписал контракт с «Минни» и переехал в свой особняк, первое, что я сделал, – скупил все игровые консоли и в придачу здоровенный телик. Никогда не забуду, как мы играли в Madden 97 и один из моих пацанов выдал «Хейл Мэри» в самой концовке игры. Я опережал его на один филд гол и расставил свою защиту в схеме Cover 4. Один из его ресиверов падает вместе с мячом, и я – вот ведь дурак – подпрыгиваю, швыряю свой контроллер в телик, и на экране появляется трещина. Я пережил много тяжелейших поражений в спорте, но это под первым номером в списке. А, кстати, о первых номерах: одним из самых памятных моментов моей карьеры было попадание на обложку игры NBA 2K9.

Я до сих пор геймер. Я играю во все подряд – спортивные симуляторы, шутеры, стелс-игры. Что поразительно, так это то, что теперь ты можешь играть с каким-то случайным челом с другого конца планеты. Здорово, как игры объединяют людей.

Но часами торчать взаперти, не выбираясь на свет и не открываясь миру – со всеми его опасностями и увлекательными открытиями, – нездоровая практика. Особенно для детей. Знаешь, кто ждет тебя на улице? Детишки постарше, готовые надрать тебе зад. Но угадай, кто еще там есть? Потенциальные подружки и парни. Новые друзья. Люди. Мир.

Внутри безопасно. Сидеть перед экраном безопасно. Но безопасность может быть скучной. Мне нравятся мои игры. Но я не играл в игры увлекательнее реальной жизни.

Vulnerable / Уязвимость

Я вынужден был познать это слово на собственной шкуре.

В детстве сама мысль о том, чтобы быть легкоранимым, была последним, чего я желал. Я не хотел, чтобы мне разбили сердце. Я не хотел, чтобы мои чувства топтали ногами. Я хотел быть крепким. Хотел отрастить трехслойную кожу. Хотел оказаться там, где ты не мог бы до меня добраться. Хотел быть жестким, а не мягким; несокрушимым, неуязвимым. Каким угодно, только не уязвимым.

Один из самых значимых уроков моей жизни стало осознание того, какое же это благо – быть уязвимым. Это был единственным способ усвоить то, что мне нужно было усвоить. Меня могли поиметь так же, как любого другого человека. Одно то, что я был хорош в умении заколотить данк, не означало, что у меня не было никаких слепых зон. Слепые зоны есть у всех. А самыми слепыми оказываются типы, которые мнят себя неуязвимыми.