Кевларовые парни

Пушкарный уставился в темное окно. По Лубянке полз поток машин: казалось, что последнее время их число стало превышать количество пассажиров.

— Кстати, что на фирме «Рецитал»?

— Если честно, то ничего. Опросили всех, кто знал Бориса. Кроме общих слов — ничего.

— Надо бы поработать там…

— Мысль интересная, но на фирме никаких материалов. Ни хороших, ни плохих. У райотдела позиции отсутствуют. Да и фирма заурядная, каких сейчас как грязи.

— Не мне тебя учить, но нужен ключ. Я думаю, он в папке. Рой там, и тебе воздастся.

— Мне воздается каждый день.

— Это понятно. Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы. Есть Соколов… Между прочим, я должен был бы заметить твоим вождям, что суета — самый большой грех! А суета по уголовному делу или по разработке — грех втройне.

— Спасибо на добром слове.

— Засим откланяюсь! Страна без ответственного дежурного в столь сложное время — все равно что «новый русский» без малинового пиджака. Позвольте выступить на охрану священных рубежей?

— Ты только и делаешь, что выступаешь, — засмеялся Олег.

Указанное по телефону кафе — маленькое и уютное — Мицкевич нашел быстро. По причине раннего времени народу практически не было   — третий столик слева пустовал. За стойкой перетирал бокалы кельнер. Увидев посетителя, он кивнул ему, как старому знакомому, и одарил доброжелательной улыбкой.

Юная фрейлейн, очень похожая на владельца кафе, вынырнула из-за занавески и в готовности застыла перед Мицкевичем.

— Кофе, пожалуйста. — Мицкевич достал сигареты и поискал глазами пепельницу.

— Момент! — Официантка подскочила к стойке, и через секунду на столе стояла пепельница с изображением фасада кафе.

Девушка чиркнула спичкой, над столом затеплилось робкое пламя свечи. А еще через минуту перед Мицкевичем благоухал ароматный кофе. В отличие от других заведений Мюнхена кофе здесь был невероятно вкусен.

Однако Василию Васильевичу было не до кофе. Он ждал встречи с неизвестным, и потому все его мысли крутились вокруг предстоящей беседы.

Над дверью звякнул колокольчик: пришел новый посетитель.

Взглянув на него, Мицкевич узнал того благообразного господина, который жил в их отеле. Он был так же свеж и подтянут. На шее тонкий шелковый шарф, в зубах нераскуренная трубка. Мужчина оглядел кафе и, подойдя к стойке, о чем-то поговорил с кельнером. Купив упаковку табака и уже двинувшись к выходу, он неожиданно остановил свой взгляд на Мицкевиче.

— Доброе утро, — обратился он по-немецки. — У вас свободно?

Не дожидаясь ответа, сел и бросил фрейлейн:

— Кофе, пожалуйста.

Такая ситуация не входила в планы Мицкевича. Он задергался, не зная, как себя вести. Джентльмен как ни в чем не бывало вскрыл упаковку табака и стал набивать трубку в форме головы Мефистофеля.

— Простите, но… — Мицкевич перебирал в уме немецкие выражения.

— Не трудитесь. Я прекрасно говорю по-русски! — не поднимая от трубки глаз, бросил джентльмен.

Удивлению Мицкевича не было предела.

— Не ожидали? — господин был невероятно счастлив произведенным эффектом. Он затянулся ароматным дымом табака и удовлетворенно констатировал: — Не ожидали.

— Если говорить честно, то да!

— С нами надо говорить только честно. — Собеседник выпустил кольцо дыма.

— Интересно было бы знать, с кем «с нами»? — Мицкевич потихоньку приходил в себя.

— Ну… с нами, — господин обвел взглядом кафе. — С нормальными людьми.

— Вы считаете то, что вы сделали, нормальным?

— Пусть это останется нашей маленькой тайной… Тем более что именно об этом нам хотелось бы поговорить.

— А мне хотелось бы знать, с кем я имею дело. Ненавижу анонимных собеседников.

— Можете звать меня Федор Иванович… Как Шаляпина. Или Иван Федорович. Или просто Федор. Здесь отчества не в чести.

— Вы русский?

— Здесь все русские. Даже евреи, прибывающие из СССР, или как там у вас… СНГ, — тоже русские. Я же русский без каких-либо оговорок.

— Да, честно говоря, я не ожидал такого поворота… — Мицкевич пригубил кофе.

— Какого именно?

— Монстр в обличье…

— Не люблю ярлыков, — поморщившись, перебил Мицкевича Федор Иванович. — Они мне напоминают об уходящей коммунистической эре… И не способствуют взаимопониманию.

— Я не думаю, что в данном случае…

— В данном, подчеркиваю, в данном случае оно необходимо как никогда.

— Вы, надеюсь, пригласили меня не для светской беседы? Помимо имени, мне хотелось бы знать, кого вы представляете? Ну, и конечно, что вы хотите. — Мицкевич решил перевести разговор в конструктивное русло. — В конце концов, я имею право знать, что происходит.

— Видите ли, мне нравится ваше стремление сразу решить все вопросы, но у нас будет для этого время. — Шаляпин выбил трубку о пепельницу.

— Идиот! Если он еще раз стукнет по микрофону, я разобью его белогвардейскую харю. — Крепкий парень в автобусе «Фольксваген», припаркованном напротив кафе, сорвал наушники.

— Для начала, дабы снизить вашу агрессивность, сообщу, что Екатерина Васильевна чувствует себя отменно. Никаких оснований беспокоиться о ее безопасности и здоровье у вас нет.

— Спасибо на добром слове, — съехидничал Мицкевич.