Кевларовые парни

Проклиная себя за нерасторопность, Котелкин стал судорожно перечитывать акт экспертизы. Но ничего нового, кроме наличия язвы, вырезанного аппендикса и прочих подробностей внутренних полостей гражданина Логинова, там не нашел.

Мысли роем заполнили сознание взбодренного следователя.

Второй ствол в корне менял вялотекущий ход событий.

С одной стороны, выстрел мог быть произведен молоденьким практикантом по кличке Зеленый. С другой стороны, вряд ли этот Зеленый сумел бы так быстро выскочить на улицу. Как он утверждает, к моменту его появления на тротуаре Логинов уже лежал на снегу, истекая кровью. А скорее всего, был мертв. В суматохе схватки и оказания помощи раненому оперу Минаеву практикант не мог, а точнее, не смог увидеть посторонних деталей, которые, скорее всего, заметил бы в обычной обстановке.

Котелкин еще раз перелистал акт экспертизы. Пуля из «макарова» вошла в грудь. Следовательно, выстрел был от подъезда. Если практикант отпадает, значит, при появлении Минаева со стороны дверей стрелял еще один человек.

Котелкин нашел в деле нужные снимки. Фотографии места происшествия подтвердили его версию. Справа от подъезда шла вертикальная железобетонная плита, отгораживающая вход в помещение мусоропровода. За этой плитой, безусловно, мог прятаться человек, стоящий «на стреме».

Почему он стрелял в Логинова? Неужели стремился убрать подельника? Почему не обеспечил ему отход? Боялся? Выстрелил случайно?

Все это предстояло выяснять.

Котелкин внимательно перечитал протокол осмотра места происшествия. Если был выстрел — значит, должна быть гильза. Гильзы и упоминания о ней в деле не было. Протоколы допросов свидетелей картины не проясняли. В основном, они касались главного действия. Выбежал — выстрелил, выбежал второй — тоже выстрелил. Первый упал… О третьем участнике упоминаний не было.

Котелкин пододвинул к себе телефон.

Олег еще не ложился спать.

— Олег Николаевич? — Голос следователя нельзя было спутать ни с каким другим. — Вы не спите?

— Если я сплю, вы не получите утвердительного ответа, — улыбнулся Олег.

— Я всегда поражаюсь точности ваших формулировок, — смутился Котелкин.

— Взаимно, Петр Иванович! — Олег понимал двусмысленность расшаркиваний, но побороть свою натуру не мог. Ему было стыдно оттого, что он уже не раз ставил деликатного Котелкина в неловкое положение. — Петр Иванович, давайте без церемоний, по-мужски.

— Спасибо. Я бы не осмелился беспокоить вас в столь позднее время…

«Раннее», — чуть не выпалил Олег: на часах была половина второго.

— …но обстоятельства… Мне хотелось бы посоветоваться. Вы не могли бы послушать, я вам прочитаю акт экспертизы… патологоанатомической.

— Петр Иванович, я весь внимание. Мне как раз хотелось выпить снотворного. Но это…

— Помогает лучше? — у Котелкина явно стало зарождаться чувство юмора.

— Да, я только выключу фильм ужасов, последнее время они меня не успокаивают.

Чтение акта заняло минут десять. Олег почти зрительно представлял цвет и размер печени, покровы, описание слизистой. сросшиеся переломы и характер повреждений. Во всяком случае, все это он видел сам, хотя и невнимательно: его мысли тогда были заняты Рысью, которого отправляли на Пехотную, в то время как сам Минаев просился в «Склиф».

— …А вот теперь самое главное! — Котелкин пытался воспроизвести голос Левитана.

Олег внимательно выслушал информацию о втором стволе.

— Ну? Что вы думаете на этот счет? — Котелкин замер в ожидании резюме.

— То, что мы с вами давно потеряли линию фронта.

— Не понял…

— Я тоже перестаю многое понимать. Но то, что все значительно сложнее, чем мы думали еще вчера, понятно без слов. Но если честно, мне казалось… Видите ли, я уверен, что третий должен быть. Более того… Но это не телефонный разговор.

— Давайте завтра повидаемся, — предложил Котелкин. 

— Мой дом — твой дом! Как говорится, будете у нас на Колыме… — засмеялся Олег.

— Хорошо, тогда так: Колыма, Лубянка, двадцать, в одиннадцать часов.

— Кэгэбычно!

Всю ночь «Ундервуд» Котелкина рубил автоматными очередями. К утру усталый, но довольный собой следователь разложил по разноцветным папочкам бумаги и бумажки, тщательно вписал приобщенные документы в опись и, поставив последний завиток подписи, облегченно вздохнул. На сон осталось два часа, зато впереди был свободный рабочий день, который можно посвятить…

К сожалению, для большинства людей, работающих в правоохранительной системе новой эры, понятие «свободный рабочий день» — вещь относительная. Время уходит на многочисленные разъезды на городском транспорте: служебных машин… сказать, что их нет, — ничего не сказать; на ожидание свободной комнаты для допроса в СИЗО. Но и дождавшись ее, можно еще час потерять, пока задержанный или арестованный пообедает и погуляет. Прогулка, прием пищи и баня, как, впрочем, и сон, —дело святое. Но и высвободив час-другой для решения конкретной задачи, можно потерять это время на непредвиденном совещании или заседании, где обсуждаются вроде бы необходимые проблемы, однако пути их решения… Как в том анекдоте: «Легенда меняется. Вы нищий, но задание остается прежним».