Кевларовые парни

— За месяц до чего? — Адмирал не скрывал своего особого отношения и к событиям августа, и к их официальной трактовке.

— За месяц до августовских событий. — Горбунов понял. — Так, кажется, у вас это называют? — Снова пригубил. — Приехал, осмотрелся. Ну, обстановку сам знаешь. То разгонят, то не разгонят. Короче, сам написал рапорт. Держать и уговаривать не стали. У нас, ты знаешь, никого в последнее время не держат. Походил, посмотрел, пока деньги были… Специальность узкая, спроса на широком общественном рынке нет. Подумал — и открыл фирму. Кое-какие связи по прошлой работе остались — я там с экономикой был связан. Ну, подгадал, когда будущий партнер приехал в Москву по своим делам, поговорили и открыли СП. Торгуем. Компьютеры, телефоны, телефаксы.

— Ну и как? В смысле ощущений? Ведь ты же офицер разведки! — Кофе был крепок, как бедра подававшей его Евы.

— Что «как»? Не стыдно ли торговать? Я же не в подворотне торгую. А потом — что значит офицер? Тем более, бывший офицер?

— Офицер — это порода! Ты видел бывшего сенбернара?

— Ой, Олег, ну не лечи меня! Стыдно — не стыдно. Стыдно — это когда офицер разведки получает меньше, чем секретарша. — Щеки Горбунова приобрели малиновый оттенок. Под кожей стали проступать тонкие красные жилки. — И не надо агитации. Про святое, про государство, которое… Государству сегодня до человека дела нет, ты на армию посмотри. Государство кинуло лозунг «каждый спасается как может» — ну и подвинься… А нас как оно бросило?!

Горбунов начал заводиться — типичный случай, известный в природе. Так же он заводился и там, за бугром. Только тронь его интересы: и глаза вырвет и в горло вцепится. Эту слабость Олег заметил давно, а потому от острых тем старался уходить — шеф как-никак.

— Ну, тебя-то оно не кинуло и не бросило. — Олег в упор посмотрел на собеседника. Нынче весовые категории изменились. Да и сказать многое хочется в глаза, при свидетелях. — Но ты… Скажи-ка мне, брат. Только честно. Ведь ты знал, что тайник пустой? Знал, что агент ведет двойную игру, что разработка фактически провалена.

— С чего ты взял? — Горбунова прошибает пот. — Я этого знать не мог… Я мог основываться лишь на своих материалах, в крайнем случае на своих ощущениях. Что касается тайника… Ведь они предъявили все документы, микропленки…

Олег улыбается, разглядывая узор на дне кофейной чашки.

— Все это, брат, лежало у них в госдепе. Ждали только, что дурак, вроде меня, на пустышку клюнет. На пустую банку. И сдается мне, что живот тебе скрутило именно поэтому… Если тайник нормальный и информация там есть — лавры твои. Если агент проваленный, то…

— Ты за кого меня принимаешь? Этого не может быть! — срываясь на визг, кричит Горбунов. — Не может быть, ты врешь!

Визг будит в Адмирале зверя. Он, как бультерьер, хватает бывшего коллегу за лацканы шикарного пиджака.

— Ты на офицера контрразведки голоса не повышай, гниль коммерческая!

— Отпусти, я полковник, — шипит гендиректор.

— Ты говно, а не полковник, а потому разговаривай с офицерами достойно. — Пар уходит в никуда. Адмирал разжимает тиски. Горбунов падает в кожаное кресло.

— Да, Александр Сергеевич, икается тебе та история! — Олег давно прокручивал в голове возможную встречу. И так и этак ее представлял, но подобного предугадать не мог. — Значит, действительно там все не так чисто было. Значит, это все же ты меня подставил, — вроде бы про себя подвел итог Олег. Подвел, сам удивляясь тому, что не испытывает ни злости, ни даже элементарного раздражения. — За собственные шкуры, значит, сражаемся, не за дело. — Снова вернулось ощущение подавленности, впервые возникшее в ночном разговоре с В.И. — Поскольку и сегодня это остается государственным стандартом — инакомыслящие не в счет, — даже обижаться на тебя, Сашка, сил нет. Ну и как из положения вышел? Просвети, может, и нам в скором времени пригодится.

Однако Адмирал меняет сценарий, не видя для себя в этом повороте «ни ума, ни сердца».

— Так, — рубит он. — Отвлеченные разговоры на высокоморальные темы давайте прекратим. Из-за всеобщего душевного хаоса мы все равно ни до чего умного не договоримся. Я лично пока не вижу впереди высоких ориентиров, заменивших прежние. Но четко вижу практические задачи, которые мы пока еще в состоянии решать.

Адмирал начал медленно остывать, но по малиновым пятнам на щеках Олег видел, что тот находится в состоянии крайнего возбуждения.

— Пока не доказано, что твоя фирма разворовывает государство или наносит ему иной вред, а наоборот, способствует развитию, я обязан эту фирму защищать, тормозя всех, кто на фирму накатывает. Это аксиома. Если, конечно, в действиях вымогателей обнаружится состав преступления, подпадающего под статьи имеющегося закона. Но если окажется, что от твоей фирмы вреда больше, чем пользы, я все сделаю, что в моих силах, чтобы фирму закрыли.

Итог для Горбунова весьма неутешительный. Может быть, лучше было не обращаться?