Кевларовые парни

Старый седой полковник, тертый калач в кадровых вопросах, долго не рассусоливал. Вкратце обрисовав перспективу, вытекающую «из текущего момента», взял быка за рога и предложил Олегу отсидеться в аналитическом подразделении. Том самом, про которое горько шутили аналогичные погорельцы — ходить в разведку с клеем и ножницами. Ход был в целом очевидный и естественный. Однако подобная перспектива удручала. Попасть в толпу людей, ожидающих автобуса из Ясенево по окончании рабочего дня, радости было мало. А потому, недолго поразмышляв над предложением, которое можно было предугадать с высокой точностью, не приезжая в «Лес», как называли комплекс зданий ПГУ, Олег попросил листок бумаги. Его просьба, а точнее рапорт, была не менее лаконична. «Прошу перевести меня в любое подразделение КГБ СССР». На лице кадровика эмоций не читалось, отчего в груди Соколова защемило из-за чувства какой-то брошенности…

— Рассмотрим! — рапорт лег в большую синюю папку с золотым тиснением «На доклад».

Кадровик был немолод и на своем веку повидал всяких. Встречались и такие. Гордые, строптивые, нетерпеливые… Таким торопыгам в разведке было особенно трудно. Как, впрочем, трудно было и с ними. Зато все ясно и понятно. Как были понятны и они. Таких уговаривать бессмысленно.

— А пока, сынок, я тебе советую взять отпуск и отдохнуть где-нибудь в «Семеновском», в имении графьев Орловых. Бывал там?

За всю свою недлинную жизнь Олегу не приходилось отдыхать в санатории. В госпиталях бывал, а вот в санатории…

Словно угадав его мысль, кадровик добавил: «Там хорошо! А вернешься, будет еще лучше. С путевкой я помогу».

От этого сочувствия и от какой-то саднящей безысходности — санатории ассоциировались исключительно с пенсионным возрастом — стало еще тошнее.

В этот вечер он второй раз за свою жизнь изменил правилу — не заливать горе водкой. Залил — надрался в стельку.

Кадровик свое обещание выполнил. Построенный в конце семидесятых санаторий КГБ СССР «Семеновское» был в известном смысле санаторием образцовым. Особый шарм ему, безусловно, придавало соседство с дальней дачей Сталина, но самым пикантным было то, что его построили на территории усадьбы фаворитов Екатерины — графов Орловых. И эти единство и борьба противоположностей давали некоторую пищу для комментариев отдыхающих, если требовалось объяснить дорогу: «Ну, это рядом с дачей Сталина. Помнишь? Да, дальней». Или: «Ты что, не знаешь, это же в усадьбе Орловых. Лихие мужики были!»

За время советской власти от всего благолепия усадьбы остались, пожалуй, только львы на расколотых чугунных воротах да восстановленная усыпальница без гранитных плит на захоронениях. И тем не менее… Руководство санатория проявило огромную изыскательскую прыть и, тщательно прошерстив архивы и библиотеки, собрало-таки материал по бывшей усадьбе. Отдыхающие чекисты могли воочию увидеть на снимках и репродукциях, какое наследие было принесено в жертву неизвестно чему и неизвестно зачем. Эта наглядная агитация была своеобразной формой психотерапии: смотрите и запоминайте, что получается, когда одним «льзя», а другим «низзя». Справедливости ради следует заметить, что к моменту постройки комплекса прибывающие уже имели устойчивый иммунитет против всяких разрушений. И тем не менее штатный экскурсовод «Семеновского» очаровательная Светлана считала своим долгом еженедельно проводить сеансы безжалостной терапии.

— Здесь, — рука указывала на разбитый фундамент, — стояло… Оно поражало своим убранством и точной архитектурной стройностью… А здесь…

Увы, и здесь, и здесь, и еще там — всюду были руины. Руководство КГБ вложило не один миллион, чтобы хоть как-то возродить этот райский уголок. Но прошлого не вернешь, даже за большие деньги.

Массажи, процедуры и душ «шарко» вместе с восходящим душем действовали на Олега благотворно. Он стал крепко спать, и впервые после длительного перерыва в нем возродилась страсть к чтению. Особый интерес он проявил к тому жанру, который раньше на дух не принимал, — к детективам. И вольно или невольно, все чаще примерял описанное к своей будущей деятельности, о которой пока имел смутное представление. В одном Олег был убежден абсолютно точно: сегодня он готов к любой, пусть самой черной, самой неблагодарной работе. Подниматься — так с колен, и без чужой помощи.

Подниматься с колен пришлось за три дня до отъезда из санатория. Подниматься в буквальном смысле. Выйдя за ворота санаторного комплекса, Олег стал свидетелем дикой бессмысленной пьяной драки. Дрались четверо. Точнее, трое били одного. Этот один стоял мощно, словно зубр из Приокско-террасного заповедника. Его удары достигали цели, но озверевшие от крови мужики продолжали наседать. Вмешиваться в пьяную драку — дело неблагодарное. Наблюдавшие ее зеваки активности не проявляли. И вроде бы, уставшие от бессмысленной потасовки, сами участники не знали, как завершить начатое… Неожиданно обороняющийся поскользнулся и неуклюже упал на землю. Ситуация кардинально изменилась. В ход пошли ноги.