КГБ и тайна смерти Кеннеди

«ЦК КПСС Секретно ПОСТАНОВЛЕНИЕ по вопросу ходатайства американского гражданина Ли Харви Освальда о приеме в советское гражданство

1. Согласиться с предложением МИД и КГБ при СМ СССР о том, чтобы предоставить гражданину Соединенных Штатов Ли Харви Освальду, обратившемуся с ходатайством о принятии его в советское гражданство, право временного проживания в Советском Союзе в течение года, а вопрос о его постоянном жительстве в СССР и о принятии его в советское гражданство решить по истечении этого срока.

2. Обязать Белорусский Совнархоз трудоустроить Освальда по специальности «электротехника», а Минскому городскому Совету депутатов трудящихся выделить отдельную малометражную квартиру.

3. Поручить Исполкому Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР выделить пять тысяч рублей на оборудование квартиры для Освальда, а также выдавать в течение года пособие – 700 рублей в месяц» (Дело Освальда. Т. 7. С. 31).

В свою очередь, Центральному комитету КПСС было безразлично, о ком именно шла речь – о Ли Харви Освальде, Джоне Смите или о ком-то другом. Налицо была проблема, которая могла иметь возможные негативные политические последствия и стать раздражающим моментом для высшего руководства государства. Предложения МИДа и КГБ выглядели вполне разумно, и решение по ним было принято положительное.

1 декабря 1959 года Освальд получил право временного проживания в Советском Союзе сроком на один год.

Остальное было уже делом техники. Бюрократическая система заработала. Постановление ЦК КПСС было продублировано распоряжением Совета Министров № 3363-рс.

Этим правительственным документом Белорусскому совету народного хозяйства предписывалось трудоустроить Освальда, а горисполкому Минска – выделить ему отдельную квартиру.

Интересно, что в последующем аналитики из Комиссии Уоррена практически безошибочно «вычислили», как тогда развивались в Москве события, связанные с ходатайством Освальда о приеме в советское гражданство. Это явствует из следующей цитаты из отчета комиссии: «Данные, относящиеся к совершенной Освальдом попытке самоубийства, указывают на то, что его ходатайство о разрешении остаться в Советском Союзе было, очевидно, отклонено приблизительно через шесть дней по приезде в Москву. Так как первый контакт с перебежчиками – непосредственная функция КГБ, то, вероятно, первоначальное решение отклонить ходатайство Освальда принадлежало КГБ. То, что Освальду по выходе из больницы разрешили остаться в Москве, наводит на предположение, что какое-то другое советское министерство вступилось за него… Самой вероятной причиной такого вмешательства была бы нежелательность огласки того, что был отвергнут искренне обращенный в коммунистическую веру человек» (ОКУ. Гл. 6. С. 263).

Фактически в этом выводе содержится информация, переданная ЦРУ предателем из КГБ Юрием Носенко (подробный рассказ о нем – далее, в главе 3) по делу Освальда, в том числе и об отношении к его заявлению о приеме в советское гражданство. Поскольку разведка США не решилась передать Носенко в качестве официального свидетеля комиссии, подозревая его как подставу КГБ, можно полагать, что консультанты из ЦРУ все же снабдили ее этой информацией в форме собственных умозаключений, чтобы укрепить свой престиж и показать уровень осведомленности о советской действительности.

Отвечая на одно из предположений об отношении советских властей к заокеанскому пришельцу, Комиссия Уоррена вновь делает еще один совершенно правильный вывод: «Предложение. Советские власти не доверяли Освальду, что видно из того, что его послали на радиозавод в Минск в качестве неквалифицированного рабочего…

Заключение комиссии. Советское правительство относилось с подозрением к Освальду, как это могло бы быть по отношению к любому американцу, явившемуся в Москву и заявившему, что он хочет жить в Советском Союзе…» (ОКУ. Прил. 12. С. 654).

Пока в связи с указанием правительства другие советские учреждения готовились обустраивать новую жизнь Освальду, КГБ скрепя сердце тоже должен был заняться этим, но по своей линии.