КГБ и тайна смерти Кеннеди

Таким образом, имевшаяся информация о настроениях Освальда подтверждала правильность высказанного год назад в совместной записке МИДа и КГБ в ЦК КПСС аргумента о необходимости предоставления ему только временного проживания в СССР, поскольку «отдельные принятые ранее в советское гражданство иностранцы, прожив некоторое время в СССР, покинули нашу страну…». Для КГБ становилось очевидным, что Освальд больше не намерен превращать Советский Союз в свою вторую родину. Разрешение проживать в СССР еще год в качестве лица без гражданства давало Освальду запас времени, чтобы прозондировать отношение американских властей к его намерениям возвратиться в США и выяснить, какие правовые санкции могут его ожидать за переезд в Советский Союз. Свой первый шаг Освальд делает в начале февраля, направив в американское посольство в Москве письмо, полученное там 18 февраля: «В нем он просил о возвращении ему паспорта и заявлял о своем желании вернуться в Соединенные Штаты, если возможно будет «достигнуть какого-либо соглашения (с американским правительством) о том, чтобы против него не возбуждалось судебное преследование». Он сообщал, что не получил советского гражданства и живет в СССР по «временному удостоверению личности для иностранцев», а также что он лично не являлся в посольство потому, что не может выехать из Минска без разрешения. В заключение Освальд писал: «Я надеюсь, что, вспоминая о моих обязанностях по отношению к Америке, вы вспомните о ваших и поможете мне во всем, поскольку я американский гражданин»» (ОКУ. Прил. 13. С. 701–703).

В наступившем новом году оба участника поединка – Освальд и КГБ – начали отсчет следующей минуты второго раунда. И опять, как и в московском раунде, инициатива принадлежала американскому «марксисту». КГБ был вынужден строить свою тактику на контратаках. С учетом новых моментов в поведении Освальда нужно было соответствующим образом проинструктировать агентуру, работающую по делу, сопоставлять ее сообщения о высказываниях Освальда среди окружения по поводу своих дальнейших планов с содержанием его переписки с американским посольством.

«В дневнике за этот период Освальд писал, что «он все время ожидает возможности вернуться назад в США», и добавлял, что один из его приятелей одобрил этот план, но предостерегал его ни с кем не обсуждать свои намерения. (Нет никакого сомнения в том, что советские власти перехватывали и читали переписку Освальда с посольством и, таким образом, знали о его намерениях.

Вскоре после начала переписки Красный Крест перестал выплачивать ему ежемесячное пособие.)» (ОКУ. Прил. 13. С. 702).

Безусловно, не могло быть никаких сомнений в том, что переписка Освальда с посольством контролировалась – ведь на него велось дело по подозрению в шпионаже. Но даже если бы его письмо проскочило сквозь фильтры в Минске, оно неминуемо было бы перехвачено в Москве. В те годы посольства двух главных противников по холодной войне считались оплотом подрывной деятельности на территории друг друга и являлись объектами пристального внимания со стороны контрразведок обеих сторон, а контроль переписки, проходящей через канал национальной почты, был рутинным элементом такого внимания. Материалы такого контроля поступали и накапливались в том подразделении контрразведки, объектом разработки которого являлось посольство. «Контрразведывательное обеспечение» посольства США в Москве осуществлял 1-й отдел Второго главного управления КГБ. Контроль переписки помогал отслеживать связи посольства с различными советскими организациями и отдельными лицами, а также выявлять граждан, стремившихся установить контакты с посольством. Почтовые отправления анализировались на присутствие в их содержании возможных условностей и проверялись на наличие скрытого текста, нанесенного тайнописными средствами.

Естественно, установление Освальдом контакта, пока письменного, с посольством привело к необходимости согласования мер между минскими и московскими чекистами на случай дальнейшего сближения его с американским официальным представительством.