КГБ и власть. Пятое управление: политическая контрразведка

Линкольн хрипит в гранитном кресле ранено.
В него стреляют вновь. Зверье — зверьем.
И звезды, словно пуль прострелы рваные,
Америка, на знамени твоем!

Это стихотворение было напечатано одновременно в «Нью-Йорк Таймс» и в «Правде». Таков был жест поэта в «холодной» войне того времени.

А в 1963 году, когда Евтушенко написал стихотворение на смерть президента США Джона Кеннеди, партийные чиновники напугались. И в СССР оно не публиковалось, только на Западе. Чиновный ум не мог пробиться через такие строки:

Колокола в Америке взывают,
и птицы замедляют свой полет,
а статуя Свободы, вся седая,
печально по Америке бредет.

Она бредет средь сумрака ночного,

покинув свой постылый постамент,
и спрашивает горько и сурово:
«Американцы, где ваш президент?»

На эти слова Э. Колмановским была написана песня. Песню запретили, как и публикацию. Довод был такой:

— Песня оскорбительна для американцев, потому что в ней все время спрашивается: «Американцы, где ваш президент?» Как — где? Он там, где ему надлежит быть, — в Белом доме. И у него есть имя и фамилия: Линдон Джонсон».

— Но убили-то Джона Кеннеди, и стихи на смерть Кеннеди.

— Убили-то того, а обидеться может этот…

А потом настал год 1972-й, когда Евтушенко вновь приехал в США. Повод хороший: издательство «Дабл Дэй» выпустило сборник его стихов, назвав его «Краденые яблоки». Издательство это могло не только давать горячие названия выпускаемой литературе, но и мощно презентовать выходящие книги, добиваясь чувствительного резонанса среди интеллектуалов. Вот и в этом случае издательство организовало невиданный в истории Америки вечер поэзии в Мэдисон-сквер-гардене, где Евтушенко читал свои стихи по-русски, а потом переводы его стихов читали известные американские поэты — Ричард Уилбур, Джеймс Дикки, Ален Гинсберг, Стенли Кьюниц.

И вот он, момент истины. ЦРУ добилось того, что Евтушенко был замечен американским истеблишментом. Помощник президента США по национальной безопасности Генри Киссинджер поспособствовал тому, что советский поэт получил приглашение от американского президента Ричарда Никсона. Это приглашение предполагало беседу с американским лидером, не формальную, заинтересованную.

Так оно и получилось. Здесь я отчасти обращусь к воспоминаниям самого Евтушенко. Никсон начал с того, что поведал о скорой поездке в Китай. И потом сказал: «У России сейчас конфликт с Китаем. Как, по вашему мнению, отнесутся в России к этому?»

Тут Евтушенко был дипломатически точен: «Нормально, если улучшение отношений Китая и Америки будет не за счет еще большего ухудшения отношений Китая и России».

Но вот дальше начиналось самое интересное. Никсон сказал, что после Китая он посетит Москву с официальным визитом. И продолжил: «Я там буду иметь возможность произнести без всякой цензуры двадцатиминутную речь, которая будет транслироваться национальным телевидением. По вашему мнению, с чего должен начать свою речь американский президент, который хочет взаимопонимания с Советским Союзом?»

И здесь Евтушенко ощутил себя на своей площадке и потому был точен: «С Эльбы!»

Для Никсона это непонятно, и он смотрит на Киссинджера. Тот, как-то отстраненно, не втягиваясь в разговор, дает справку: «Это река в Германии, где в мае 1945 года встретились американские и советские солдаты, освобождавшие Германию от нацизма».

И дальше Никсон излагает привычный взгляд американца на то событие: «С тех пор прошло столько лет, неужели люди помнят ту войну?»

Евтушенко знает что говорить: «У нас в стране трудно найти семью, где хотя бы один человек не погиб на той войне. Ваши ветераны каждый год встречаются с русскими ветеранами, но с каждым годом их все меньше. На этой войне мы потеряли 20 миллионов человек. Но думаю, больше».

В 1972 году это была официальная цифра потерь, через 15 лет эта цифра подошла к 27 миллионам.

Двадцать миллионов!

Эта цифра ошарашивает американского президента. «Это правда?» — вопрошает он. И снова смотрит на Киссинджера.

А тот подтверждает эту цифру. При этом всей своей мимикой он как бы говорит: «Ну, что тут скажешь… Не знает президент».

А Евтушенко безжалостно ведет эту тему дальше: «Хорошо бы вам увидеть в России Пискаревское кладбище в Ленинграде. Там хоронили умерших от голода во время блокады. Там похоронено более полумиллиона человек».

«Полмиллиона мирных граждан на одном кладбище!»

И поэт добивается своего: президент опускает глаза.