КГБ играет в шахматы

Работы и денег у Гулько тогда не было. Глава семьи явно выглядел много старше своих лет не только по причине седых волос и практического их отсутствия. Весь его облик говорил пришедшим о страданиях, выпавших на его долю. Печальным выглядел и его маленький сынишка на вид лет пяти, с большими выразительными глазами на бледном красивом личике. Убогая обстановка в квартире только дополняла тяжелое впечатление о жизни семьи, столько лет противостоящей могущественной системе.

После ухода гостей квартира Гулько немедленно была вновь блокирована сотрудниками госбезопасности.

Всех, кто пытался ее посетить в этот день, фотографировали для последующей идентификации. Службой слухового контроля и наружного наблюдения было зафиксировано нахождение в квартире Гулько неустановленного мужчины, который, как оказалось, присутствовал в ней на протяжении всего разговора Гулько с Гаврилиным и Поповым. При выходе от Гулько неизвестный был остановлен сотрудником 11-го отдела Пятого управления КГБ, одетого в милицейскую форму. Неизвестный назвался именем недавно умершего (о чем спрашивавшие не знали) шахматиста и был отпущен, но взят под наружное наблюдение и затем установлен как совсем другой человек: Борис Постовский. Позднее Постовского вызвали для объяснений к Кулешову и даже пытались завербовать как агента для участия в разработке Гулько, но он отказался.

Времена наступали другие. Что-то менялось. Не помогали подметные письма о супружеской неверности Ахшарумовой, изготовленные Кулешовым по наущению большого мастера провокаций полковника Тарасова. Под носом у Лубянки в выставочном зале на Кузнецком мосту прошла художественная выставка, приуроченная к недавно прошедшей Спартакиаде народов СССР. В числе художественных полотен была выставлена картина под названием «Поединок», на которой была изображена Анна Ахшарумова, ведущая борьбу за шахматной доской с монстрами. Время теперь уже работало на Гулько.

В середине 1983 года в небольшом городке Пасадена, в Калифорнии, под Лос-Анджелесом, должен был состояться полуфинальный матч претендентов за шахматную корону Корчного и Каспарова. Отвечавшие за безопасность матча 11-й отдел Пятого управления и ПГУ КГБ должны были высказаться «за» или «против» матча.

В штате Калифорния для сотрудников советских диппредставительств традиционно существовал жесткий режим передвижения из-за нахождения там Силиконовой долины, военно-морской базы Тихоокеанского флота США и иных военных объектов, в том числе школы военных разведчиков в окрестностях города Монтерей, недалеко от Сан-Франциско. Немногочисленная резидентура советской внешней разведки, действовавшая под прикрытием генерального консульства СССР в Сан-Франциско, расположенного примерно в 900 км севернее Пасадены, не располагала, как считали в КГБ, необходимыми людскими и техническими возможностями для работы в ходе предстоящего матча. Для выезда сотрудников генконсульства в Лос-Анджелес требовалось разрешение Госдепартамента США, получаемое за две недели до выезда, с указанием цели поездки, ее продолжительности и даты выезда. Кроме того, ЦК КПСС и КГБ хотели отомстить Америке за бойкот Олимпийских игр 1980 года отказом проводить матч в США.

С другой стороны, в Калифорнии проживало много эмигрантов из России, покинувших родину в различные годы. Конечно, матч вызвал бы интерес у бывших соотечественников и американцев, тем самым открыв офицерам разведки прекрасные перспективы для вербовки. Особенно соблазнительной казалась перспектива завербовать кого-нибудь из преподавателей или слушателей школы военных разведчиков в Монтерее.

Решающее слово оставалось за Центром. Но те, кто курировал шахматы в 11-м отделе Пятого управления КГБ, вообще не были заинтересованы в проведении матча с участием Каспарова. Место рядом с Каспаровым было прочно занято всегда сопровождавшим Каспарова Литвиновым. По этой причине московским шахматистам в штатском рассчитывать на длительную, а потому особенно желанную зарубежную командировку не приходилось. Негативное отношение центрального КГБ к Каспарову как к основному конкуренту Карпова диктовало необходимость в целом усложнить и замедлить путь Каспарова к схватке за корону чемпиона мира, а не упростить и ускорить его.

Лавров любил повторять, что политику определяют оперы, а не генералы и был в этом отчасти прав. Документы для доклада руководства готовил оперативный состав, и генералы невольно рассматривали проблемы через призмы своих подчиненных. Именно стараниями Лаврова Москва в свое время приобрела Олимпийскую деревню 1980 года совсем не там, где ее первоначально планировалось разместить.