КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

Из Тегерана я уезжала 24 марта. Это был вынужденный отъезд из-за проблем со здоровьем мамы. До самых последних минут выхода из дома мы с Володей вслух по очереди читали книгу, которую в посольстве передавали из рук в руки и на нее стояла очередь, — «Двадцать писем другу» Светланы Аллилуевой. Дочитать не успели, надо было ехать на вокзал.

Меня провожали два вице-консула. Муж и Сережа Поляков. Высокие, красивые, залюбуешься. А как они однажды запели на два голоса а капелла «Летят утки», так и хотелось сказать, что они не там служат, им на сцену надо с таким талантом.

Я, как всегда, наготовила и оставила Володе всякой еды. И уже перед самым отправлением поезда напомнила:

— Володя, не забудь, там целая кастрюля оливье, его надо съесть за два дня, а то испортится.

— Ну вот, зачем ты это говоришь при Полякове? Он прямо с вокзала придет к нам и, пока все не съест, не успокоится, его Ольга на диете держит, чтобы не толстел.

Это была последняя фраза перед отправкой поезда, мы смеялись, поезд тронулся.

Больше мы никогда друг друга не видели.

Покончив с левыми организациями, иранские власти начали заниматься «потенциальными» врагами режима. Началось гонение на бехаистов. Директором курсов русского языка в Тегеране был иранец, исповедующий бехаизм. За это он и был арестован. Участь всех арестованных в то время была почти всегда стопроцентно предрешенной. Пытаясь спасти свою жизнь, директор курсов русского языка сделал признание, которое, по его мнению, должно было повысить к нему интерес властей. Он признался, что на протяжении долгого времени был агентом КГБ. Не помогло. Быстро допросив его о работе с КГБ, власти вынесли смертный приговор и быстро привели его в исполнение. Этот пример хорошо демонстрирует, как права разведка КГБ, которая постоянно инструктирует своих агентов не признаваться в сотрудничестве.

Курсы русского языка в Тегеране существовали под эгидой советского Культурного центра. Резидентура КГБ особо эти курсы не использовала, прекрасно понимая, что они находятся под контролем САВАК. Так оно и было. Через директора курсов, который еще и сотрудничал с САВАК, было известно, что одновременно на курсах изучали русский язык пять-шесть человек из САВАК в год. Казалось бы, благодатное поле деятельности для нашей контрразведки, но, как уже упоминалось ранее, среди наших контрразведчиков не было «идиотов», которые были готовы играть с огнем. Таким образом, эти курсы приносили гораздо больше пользы САВАК, чем нам.

Последним из резидентуры КГБ, кто поддерживал контакт с директором курсов, был начальник линии «КР» Юрий Денисов. Это был единственный контакт Денисова, и осуществлял он его на территории посольства. Во время допросов директор курсов назвал имя Денисова как своего контакта в резидентуре. Реакция иранцев была быстрой. Денисова выдворили из страны. Хотя и грустная, но ситуация была смехотворная. Юра Денисов, который не владел местным языком, даже названий улиц вокруг посольства и то не знал, не разговаривал с иранцами кроме как через переводчика, который не имел контактов даже среди англоговорящих иностранцев, в общем, самый безобидный для иранцев — и вдруг выдворен. Воистину, пути Господни неисповедимы.

Процесс подгребания иранскими властями потенциально возможных врагов режима привел к еще одному удару по резидентуре КГБ. За принадлежность к прошахским кругам была арестована бывшая иранская журналистка. Стараясь спасти свою жизнь, она также призналась в сотрудничестве с КГБ. Ее псевдоним был Лиза. Во время допросов она опознала по фотографии того, кто поддерживал с ней контакт. Это был начальник линии «ПР» нашей резидентуры Алексей Панченко.