КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

Так я уговаривала себя, подходя к зданию из светлого кирпича, мимо которого много раз проходила в детстве, но не имела представления, что это следственный отдел КГБ.

Открываю дверь и вижу женщину в форме. Она не толстая и не страшная, она абсолютно квадратная — и фигура, и лицо — и абсолютно обезличенная. Смотрит на меня зло, какая-то разряженная дамочка явилась, и на мой лепет о том, что вот, меня пригласили, коротко рычит:

— Здесь ТЮРЬМА! Ваш вход за углом!

За углом вижу пристроенный стеклянный тамбур, вхожу. Я не могу описать помещение, в которое я попала. Более гнетущего впечатления я не испытывала нигде, думаю, что это не случайно, все продумано, именно здесь человек должен начать ломаться. Кроме входной еще две двери, за одной туалет, выкрашенный в почти черный цвет, и две или три «чаши Генуя» без перегородок. Тусклое освещение, и где-то слышен лязг открывающихся решетчатых дверей. Пауза. Следующие двери гремят уже ближе. Распахивается обычная дверь, за которой прячется тюремная решетка, и меня приглашают пройти. Процесс в обратном порядке, теперь двери запирают за мной, дверь, лестница на второй этаж, опять решетка, обычная дверь, и я оказываюсь в райкоме партии, стиль такой же — яркие потолочные светильники, по коридору слева и справа солидные деревянные двери, на полу красная ковровая дорожка, тихо и спокойно, лепота… И вдруг вдали какой-то крик, и меня вталкивают в ближайшую дверь свободного кабинета, из тюрьмы на допрос ведут кого-то, кого видеть посторонним нежелательно. Ведь я еще пока посторонняя?

Моим следователем был полковник Иван Архипович Щербаков, который и возглавлял группу, проводившую обыск. Допросы были однообразными и многочасовыми. Полковник Щербаков выглядел больным человеком. На вид ему было от 50 до 60 лет, худой, бледный, седые волосы. Время от времени его лицо искажала гримаса или нервный тик, мне казалось, что в эти моменты он испытывал очень сильную боль.

Наша последняя встреча закончилась так.

— Подождите, еще увидите, как будут награждать моего мужа! — сказала я.

— Нет, никогда! — он просто завизжал.

Через какое-то время беседовать со мной стал другой следователь, который посетовал, что у нас с полковником не получилось найти общий язык. Началась игра злой следователь — добрый следователь, но результат был тот же.