КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

Но вот кадровик «вылил мне на голову ведро холодной воды»: УДОСТОВЕРЕНИЕ НИКОМУ НЕ ПОКАЗЫВАТЬ. Особенно сотрудникам милиции. И вовсе не потому, что ты сотрудник разведки и должен держать свою причастность к этой организации в секрете. Дело совсем в другом. Между милицией и КГБ существовала настоящая вражда, которая шла с самого верха. Председатель КГБ Андропов и министр внутренних дел Щелоков ненавидели друг друга. Прежде КГБ имел возможность держать милицию под контролем, имея там своих агентов. Но вот Щелоков, который был приятелем Брежнева, убедил генерального секретаря сделать милицию независимой от КГБ полностью. Брежневу эта идея пришлась по душе, так как этот шаг ослаблял влияние КГБ и превращал милицию в равного КГБ соперника. Все это позволяло Брежневу проводить политику «разделяй и властвуй». Стравливая эти две организации, партия направляла их злобу друг на друга, оставаясь при этом в полной безопасности. И если одна из этих организаций попытается выступить против партии, то ей всегда можно противопоставить другую. Несмотря на вражду, Брежнев. Андропов и Щелоков жили в одном доме на Кутузовском проспекте, 26, и этот дом охранялся как сотрудниками КГБ, так и МВД.

Коррумпирование общества происходило на глазах у КГБ, но сделать сотрудники ничего не могли. У них не было на это никаких прав. Сотрудники КГБ называли свою организацию инвалидом с отрубленными руками, который все видит, но поделать ничего не может. Но парадокс заключался в том, что об этом положении было известно только ЦК КПСС и самому КГБ. Даже в МВД правда была известна только немногим высшим чинам. По стране продолжали ползти слухи о неимоверном всесилии и влиянии КГБ, и многие граждане, недовольные распространением коррупции, открыто спрашивали, куда же смотрит КГБ. В большинстве случаев сотрудники КГБ молчали об истинном положении по двум причинам. Во-первых, было стыдно признаться, что такая «всемогущая» организация на деле превращена партией в бумажного тигра. Во-вторых, этому все равно никто бы не поверил, настолько невероятно все это звучало. Я как-то пытался объяснить своим друзьям истинное положение КГБ. От меня просто отмахнулись, сказав, что я все выдумываю.

Эту слепую веру в народе во всесилие и вездесущность КГБ очень умело использовали партийные работники, отводя недовольство людей от партии и направляя его против КГБ.

Чем же в это время занимался КГБ в целом? Разведкой за границей, контрразведкой против иностранцев в СССР, охраной государственных границ, радиоперехватом иностранных коммуникаций, охраной высшего партийного руководства, работой по диссидентам и валютчикам. Никакого отношения и доступа к борьбе с коррупцией. Партия с коррупцией бороться не хотела, она использовала ее для своего обогащения.

Естественно, что КГБ не был чист от коррупции, но она не была столь ужасающей, как в МВД. Андропов строго карал тех, кто был замешан в коррупции. Например, в 1972 году сотрудники КГБ, работающие по валютчикам, были арестованы за получение взяток от «своих подопечных». Наказание было очень суровым. Большинство из них были расстреляны.

Я отнюдь не утверждаю, что сотрудники КГБ являются людьми другого сорта. Они такие же обычные советские люди, как и все, но строгая дисциплина и отсутствие прямого доступа к источникам коррупции сдерживали ее распространение. Коррупция в КГБ имела вид небольших подарков непосредственному начальству после возвращения из загранкомандировки, устройства обедов в ресторанах и у себя дома. Но и все эти «невинные» вещи были строжайше запрещены. Да и не только это. Даже отмечание повышений в должности, звании и дней рождений с приглашением своих коллег были тоже строжайше запрещены в КГБ. Все это, конечно, делалось, но очень тихо и с большим риском. Если кто-то попадал в милицию в нетрезвом состоянии после подобного мероприятия, то страдал не только он, но и устроитель, и остальные присутствовавшие. Виновный мог быть выгнан из КГБ без пенсии. Карьеру остальных можно было считать замороженной на многие годы. Причиной была все та же вражда между Андроповым и Щелоковым. По указанию министра внутренних дел каждый случай задержания милицией сотрудника КГБ докладывался ему лично, и он бежал с ним к Брежневу, который, в свою очередь, журил Андропова.