КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

За резидентом следует его заместитель. Как правило, заместителем всегда является начальник линии «ПР» (так в резидентурах именуется политическая разведка). Заместителю передаются полномочия резидента во время отсутствия последнего в стране. В остальное время он просто возглавляет линию «ПР», которая отвечает за получение политической информации и ее подготовку для направления в Центр. Линию «ПР» в резидентуре возглавлял подполковник Геннадий Казанкин. Ему было чуть за сорок, имел он приятную наружность, но производил впечатление человека легковесного и не очень серьезного. В его подчинении работали в посольстве шесть офицеров КГБ.

Внешняя контрразведка в резидентуре представлена линией «КР». В обязанности линии «КР» входит проникновение в спецслужбы противника и обеспечение безопасности советских граждан за границей. Линию «КР» возглавлял подполковник Юрий Денисов.

Научно-технической разведкой в резидентуре занимается линия «Х». В Тегеране в линии «Х» было два человека, начальник линии «Х» полковник Валентин Шкапкин и его единственный офицер, полковник Анатолий Згерский. Шкапкин работал под прикрытием нашего торгового представительства, Згерский сидел в посольстве на должности первого секретаря по науке. В шутку они называли себя линией «черных полковников». Как оказалось, единственным продуктом работы этой линии были только шутки. Никакой практической отдачи от них не было.

Нелегальная разведка в резидентуре называется линией «Н». О ее работе мы еще успеем поговорить в дальнейшем в подробностях. Основной обязанностью линии «Н» является обеспечение работы наших нелегалов в стране. Ященко был единственным представителем линии «Н» в посольстве. Второй офицер линии «Н» работал «под крышей» советского госпиталя. Сергей Павлович Харлашкин прибыл в Тегеран за три месяца до меня и уже успел зарекомендовать себя. Саша мне прямо сказал, чтобы я на помощь Харлашкина не рассчитывал, так как он, ссылаясь на незнание местного и английского языков, старается уклониться от любой работы.

Наступил момент передачи мне документальных материалов, и тут оказалось, что никаких документов, не говоря уже о секретных, в резидентуре не хранится. Все документы хранятся в референтуре, которая располагается на пятом этаже посольства.

Мы вышли из резидентуры, поднялись на один этаж выше и остановились перед точно такой же, как в резидентуре, деревянной дверью. По обеим сторонам двери на уровне человеческого лица на стене располагались два прямоугольных светильника. Саша нажал на правый светильник два раза, и я услышал, как где-то внутри слабо прозвучали два звонка.

Через некоторое время раздалось лязганье металла и дверь открылась. Оказалось, что деревянная дверь была только ширмой. За ней находилась толстенная стальная дверь. Дверь нам открыл Анатолий Гуменюк, сын заместителя начальника Управления кадров КГБ, которому я привез и уже успел передать посылку от его отца. Мы оказались в точно таком же коридоре, как и в резидентуре. Сразу направо от двери была комната КГБ, по левой стороне были расположены две комнаты с отдельными кабинками для работы чистых дипломатов, которым запрещалось писать материалы секретного характера вне референтуры. Далее коридор был перегорожен занавеской от потолка до пола. Вход за эту занавеску всем, кроме работников референтуры, посла, двух резидентов, офицера безопасности посольства, был запрещен категорически. За этой занавеской располагались комнаты шифровальщиков и сейфы с секретной документацией.

Мы вошли в комнату КГБ, и Гуменюк представил меня радисту КГБ Ивану Полунину, который также отвечал за секретное делопроизводство резидентуры. Гуменюк спросил, напоминает ли мне лицо Полунина какую-нибудь известную личность. Я присмотрелся повнимательней. Лысый высокий лоб, широкие азиатские скулы, улыбка с прищуром. Ленин! И точно, неофициальный псевдоним Полунина в резидентуре был «Ленин». Первым делом Полунин выдал мне рабочую пластиковую папку на молнии, рабочую тетрадь со ста пронумерованными листами и личную печать для опечатывания моей папки. Печать представляла собой металлический круг диаметром в один сантиметр. Ее оттиск был поставлен в специальную книгу, напротив которого я расписался, принимая на себя таким образом ответственность за сохранность печати. В другой книге я поставил свою подпись за получение папки и спецтетради. Подпись везде я ставил не своим настоящим именем, а оперативным псевдонимом КГБ — Саидов.

Каждый офицер разведки КГБ и ГРУ имеет свой оперативный псевдоним. Псевдоним используется в переписке между Центром и резидентурой для зашифровки личности офицеров. Если, например, письмо попадет в руки противника или спецслужбы расшифруют шифротелеграмму, то им никак не удастся установить подлинную личность разведчика. По правилам, псевдонимы должны употребляться разведчиками при обращении друг к другу в помещении резидентуры, но практически это почти не делается. Оперативные псевдонимы имеют все.