КГБ против СССР. 17 мгновений измены

То есть этот информационный поток был, но вот потом он уменьшился и видоизменился. Ценилась только способность внятно, но при этом в рамках современных идеологических установок, изложить о происках вражеских агентов, заклеймить подлых диссидентов, об их вылазках в тылу монолитно сплоченных партии и народа, и о поддержке снизу различных внешнеполитических ходов Советского руководства. Значительными и общедоступными были книги с героико-приключенческим подходом.

В книгах научного характера много писали о противниках из США и других стран Запада. Излагали, иногда весьма подробно, ху из мистер «Икс», где и на кого он работает, что он написал и к какой категории «ястребов» или «голубей» относится, но никогда не была написана хоть строчка о том, кто мистер «Икс» по своему интеллектуальному уровню — неопасный дурак, который исполняет роль балласта, или же, строго наоборот, продвинутый в своей области, и оттого страшен.

Учитывая же общую картину общественного мнения, где доминировало только одно — построение коммунизма, которому Вряд ли могут помешать внешние враги, то и это убаюкивало. A.A. Зиновьев рассказал, как эти все предупреждения на эту тему воспринимались: «В годы „холодной войны“ я и многие мои единомышленники с предубеждением относились к книгам по идеологическим диверсиям, психологической войне, которые издавались в СССР, считая их пропагандой тоталитарного режима. А теперь я читаю их и вижу: все, что там было написано о планах и устремлениях Запада в отношении СССР, — верно!»[155].

Между тем работа советских военных и/или спецслужбистских пропагандистов носила не только всеохватывающий характер, но и избирательно-целенаправленный. С советской творческой элитой разговаривали на равных, ее стремились вовлечь, но не для серьезной помощи, а только для пропагандистских кампаний. «До эмиграции на Запад в октябре 1978 года я был в СССР довольно известным кинодраматургом. Пишу об этом не из хвастовства, а чтобы читатель понял, что в СССР автор этих строк входил в обойму профессиональной кинематографической элиты, которая подчас имеет доступ в те сферы, куда не вхож простой советский человек, и доступ к той информации, которая не проникает на страницы советской прессы. Например, для узкого круга советских кинематографистов Комитет по делам кинематографии при Совете Министров СССР регулярно проводил закрытые семинары и конференции, на которых, помимо запрещенных в СССР буржуазных кинофильмов типа „Последнее танго в Париже“ или „Восемь с половиной“, советские кинорежиссеры и сценаристы могут познакомиться с ведущими государственными деятелями Советского Союза. Делается это для того, чтобы держать советскую киноэлиту в курсе реальных событий в мире и стране: скажем, лектор Международного отдела ЦК КПСС товарищ Свердлов (брат первого советского президента) довольно откровенно рассказывает о целях советской политики на Ближнем Востоке, в Афганистане и в других частях света. (…)

В марте 1978 года на очередном таком семинаре (под Москвой, в прекрасном Доме творчества Союза кинематографистов „Болшево“, где я провел лучшие годы своей жизни) выступал перед нами председатель Политического управления не то Павлюк, не то Павлюченко — я уже забыл его фамилию и должность, помню только, что весьма значительная фигура — не то второй, не то третий заместитель начальника Политуправления. Зато я хорошо запомнил его выступление. Он уговаривал кинематографистов создать серию фильмов о Советской Армии — танкистах, ракетчиках и т. д. Особенно — о молодых офицерах и военных инженерах. Дело в том, что в последние годы советская молодежь очень неохотно идет в офицерские училища, и еще неохотней талантливая техническая интеллигенция хочет заниматься изобретениями в области военной техники»[156]. Но здесь речь идет только о разовом мероприятии.

А КГБ стремился поставить дело на прочную основу постоянного сотрудничества: «…в Союзе советских писателей создается специальная секция — военно-патриотическая, ее курирует ведомство, возглавляемое Андроповым. КГБ (совместно с советской милицией — так солиднее) назначает особые денежные премии за лучший очерк, репортаж, рассказ, повесть, роман о чекистах, конечно же, бесстрашных, мужественных и обязательно чутких, внимательных, заботливых. И жаждущая наград, премий и денег услужливая пишущая братия, от именитых и известных до начинающих писателей, бросилась выполнять андроповский заказ»[157]. Таких авторов, видимо, из чувства зависти, на Западе стремятся называть «наемными писателями»[158]. Библиотека Конгресса США как-то насчитала в 1964–1972 гг. выпуск более 2400 наименований хвалебных книг и статей о ЧК[159].