КГБ. Работа советских секретных агентов

Павлик стал героем советского народа в годы коллективизации, когда лишили собственности около десяти миллионов крестьян. Более зажиточные крестьяне, в насмешку называемые "кулаками", были уничтожены или посажены в концлагеря тайной политической полицией. В деревне Герасимовка отец Павлика, бывший во всем другом верным коммунистом, дал пристанище нескольким спасающимся бегством кулакам. Павлик, сознающий свой долг по отношению к советскому обществу, донес на своего отца, который был незамедлительно расстрелян. Разъяренные крестьяне расправились с Павликом.

Дом, в котором сын предал отца, считается ныне в Советском Союзе коммунистической святыней, а пресса называет его "священным и дорогим". "Комсомольская правда" писала: "В этом доме состоялся суд, на котором Павлик разоблачил своего отца, укрывавшего кулаков. Здесь хранятся реликвии, дорогие сердцу каждого жителя Герасимовки".

Поклонение ребенку, предавшему своего отца, подтверждает, что советские вожди 70-х годов в такой же степени одержимы мыслью о необходимости слежки за всеми гражданами, как и их предшественники. Соответственно, КГБ создал такую широкую сеть осведомителей, которая проникает во все слои общества, начиная с Генерального штаба Советской Армии и кончая самой забитой деревней. На каждом стратегическом пункте — во всех общественных учреждениях, крайне необходимых партийной олигархии, — находится КГБ, наблюдая и проверяя.

Сотрудники КГБ охраняют отдельные личности, семьи, дома и охраняют электронные и телефонные сети, с помощью которых члены олигархии связываются друг с другом. До конца 60-х годов, когда армия, наконец, убедила руководство, что использование атомного оружия явится делом непрактичным, КГБ охранял также и ядерные боеголовки.

КГБ охраняет всю площадь суши Советского Союза и его морские границы. Согласно учебнику, используемому в высшей школе пограничных войск, только в 1965 году патрули поймали более двух тысяч человек при попытке к бегству. Люди же, пойманные при этом, в соответствии с советскими законами приговариваются к наказаниям от одного года заключения до расстрела.

КГБ следит за экономикой, расследуя такие экономические преступления, как "неправильное планирование", "дезорганизация производства", запрещенное властями частное предпринимательство, торговля на черном рынке и спекуляция валютой. Пойманные КГБ экономические преступники объявляются иногда саботажниками и их судят со всей строгостью закона. Директор и завхоз ресторана на свердловской железнодорожной станции, к примеру, вместе изобрели машину для жарки мяса и пирогов. Она требовала гораздо меньшего количества жира, чем положено было по официальной норме, и в течение некоторого времени оба конспиратора прикарманивали ежемесячно по четыреста рублей, получаемых от этой экономии. В 1963 году, когда их преступление было раскрыто, оба были приговорены к смертной казни. [2]

Используя свою сеть осведомителей, КГБ пытается узнавать заблаговременно о настроениях среди населения. Случается, что офицеры КГБ сами подбирают образцы общественного мнения, составляя из них реакцию на важные события. Через несколько часов после убийства Президента Кеннеди КГБ разослало сотни своих офицеров по Москве, чтобы опросить друзей и знакомых. Юрий Логинов, один из участников такого опроса КГБ, арестованный в 1967 году в Южной Африке, где он занимался нелегальной деятельностью, вспоминает: "Все были возбуждены, партия не была уверена, какую установку дать народу… В общем-то, все, с кем мои друзья и я разговаривали, испытывали, казалось, то же самое. Они были потрясены и сожалели об убийстве Кеннеди. Мы и доложили об этом…" Писатель Андрей Амальрик, заключенный в 1970 году в сибирский концлагерь за "распространение лживых заявлений, наносящих ущерб советскому государственному и общественному строю", писал, что КГБ поставляет бюрократической элите полученную особыми путями информацию о распространенных среди населения настроениях. Информация эта, очевидно, отличается от описанной картины, появляющейся изо дня в день в газетах. Это, между прочим, парадоксально, что строй этот тратит огромные усилия на то, чтобы не дать никому высказаться, а затем прилагает еще большие усилия, чтобы выяснить, о чем говорят люди, чего они хотят.