КГБ. Работа советских секретных агентов

Успешно и быстро осуществлялась направленная против Турции третья операция, целью которой были городской террор, захват людей и убийства. Началась она в начале 60-х годов, когда КГБ завербовал нескольких агентов, работавших вне рамок советского посольства в Анкаре и обученные в Советском Союзе. Вернувшись в Турцию, эти уже обреченные кадры вовлекли в террористическое движение еще более радикально настроенные элементы, часть из которых была переправлена тайно в соседнюю Сирию для обучения в лагерях, которыми заведовали русские. Ярким примером того, как КГБ усовершенствовался в технике потрясения общества изнутри ценой столь малого для Советского Союза риска, было последовавшее за началом волнений введение в Турции военного положения, комендантского часа и другие нарушения нормального хода жизни.

И наконец, КГБ и ГРУ объединили усилия в исполнении особо чувствительной операции по проникновению, овладению и использованию палестинских партизан. Советской целью была нейтрализация китайского влияния среди палестинцев и, в конечном итоге, использование партизан в качестве силы против тех арабских руководителей, которые пытались избежать, оставаясь независимыми, русской гегемонии на Ближнем Востоке. Дабы избежать враждебности со стороны некоторых арабских руководителей, начавших опасаться деятельных и непоследовательных палестинцев, русские отказались признать их официально. Так например, когда в 1970 году предводитель палестинцев Ясер Арафат прибыл в Москву, он был принят советским Комитетом Солидарности с Азией и Африкой — фасадом КГБ, а не представителем советского правительства.

Тем не менее летом 1970 года КГБ через Египет[13] начал переправлять контрабандным путем оружие Палестинской Армии Освобождения. ГРУ отправило в Советский Союз тридцать палестинцев с целью превращения их в контролируемых агентов, обучая их ведению партизанской войны. Кроме того, ГРУ подготовило также влиятельного агента в Армии Освобождения, сирийского палестинца полковника Шайира.

Сахаров не обнаружил никаких свидетельств советского соучастия в захвате и уничтожении самолетов гражданской авиации, которые палестинцы привели в исполнение сразу после того, как им была обещана тайная советская поддержка. Однако русские были встревожены тем, что им придется нести ответственность за безрассудный террор в случае возможного разоблачения их тайных отношений. 10 мая 1971 года Центральный Комитет издал строго секретный приказ, запрещающий всем советским посольствам вести в будущем дела с палестинцами. Все последующие контакты проходили через сотрудников КГБ и ГРУ, находящихся на месте, и через Комитет Солидарности с народами Азии и Африки.

Несмотря на то, что ни одна из этих крупных операций не велась из Кувейта, местные резидентуры КГБ и ГРУ принимали участие во всех этих действиях. Система годового плана требовала от Лобанова и Зимина вербовки минимум трех палестинцев для обучения в Советском Союзе и последующей засылки их в партизанские отряды. В дополнение к этому КГБ в Кувейте стремился к контролю над отдельными секциями Палестинского Освободительного Движения, используя для этого д-ра Ахмата Хатиба, одного из своих главных агентов, богатого коммерсанта, одержимого патологической ненавистью к кувейтской королевской семье. В 1970 году КГБ, используя влияние Хатиба на палестинцев, окружавших министра иностранных дел шейха Джабер эль-Ахмада, способствовало принятию в Кувейте решения о приостановке денежных ассигнований независимой Иордании. Понятно, что получаемая Сахаровым информация была отрывочной. Лобанов, например, доверительно сообщил ему, что он принимал участие в турецкой операции, не сказав, как именно. Однако Сахаров имел сведения об армянских, цейлонских, индийских и британских резидентах, оперировавших в Кувейте, которых КГБ использовал в своих операциях против княжеств и Саудовской Аравии.

Точно также, как он добился успеха со Сбируновым в Александрии, так Сахаров завоевал доверие Лобанова, всегда проявляя умение, энтузиазм и прилежание. Он, как и в Каире, завел такой распорядок дня, который позволял ему оставаться одному и проводить время на пустых пляжах и в посольстве. Обычно он вставал в 6.00 часов утра, завтрак его состоял из "нескафе" и кукурузных хлопьев; затем он ехал на пляж, якобы поплавать. В 2.00 часа дня, когда кончался официальный тропический рабочий день, он возвращался на квартиру, которая находилась на расстоянии около восьми миль от посольства, обедал и шел немного подремать. Позже, поиграв с Екатериной, он часто отправлялся обратно в посольство, куда прибывал часов в семь и оставался работать до десяти-одиннадцати часов вечера.