КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

— Да, боюсь, этот осел Колби прав, — важно заметил Усатов. — В любом случае, такое отношение к документам противоречит установкам партии. Ладно, я позабочусь, чтобы такое больше не повторилось. Денег у нас хватает, и ничего не стоит нанять еще пару-другую переводчиц.

Однако и после визита Усатова ничего не изменилось: «центр» продолжал игнорировать многие документы, поступающие из резидентуры, в том числе и ценные японские материалы, относящиеся к терроризму.

Левченко считал, что эти и многие другие беды проистекают оттого, что почти никто кругом не заинтересован в настоящей работе. Главное в этой системе для многих — борьба за существование и забота о продвижении по службе. Такие люди, как сам резидент или, скажем, водитель-оперативник, представляли собой исключение: Гурьянов — потому, что все еще верил в грядущее совершенство коммунистического общества, Жаворонков — потому, что, не задумываясь о высоких материях, отстаивал интересы своей родины — так, как он их понимал. Были и другие, старавшиеся во всем быть на высоте положения, — насколько позволяла система. Но они составляли явное меньшинство. А подавляющее большинство, далекое от всяких идеалов, понимало связь вещей упрощенно, руководствуясь формулой: что хорошо для КГБ, то хорошо и для меня. То есть — будет процветать это ведомство, — значит, и я не останусь в проигрыше. Поэтому они служили КГБ в общем старательно и умело, порой — инициативно, изобретательно, блестяще. Благодаря этому громоздкая машина КГБ функционировала в целом так, как хотелось бы ее хозяевам, — одновременно деформируя и калеча души своих бесчисленных сотрудников. Пусть неэффективная, пусть негуманная, она работала полным ходом, и в этом было главное.

Перед Левченко вновь и вновь вставал вопрос: зачем, во имя чего все это нужно? В очередной раз он задал себе этот вопрос, когда после подписания Хельсинкского соглашения в Токио прибыл представитель ЦК, чтобы сделать в посольстве доклад об этом важном событии. Неприкрытый цинизм его выступления поразил даже закоренелых циников из резидентуры. Такие вещи, говорили они потом, обмениваясь впечатлениями, лучше бы не произносить вслух, не высказывать с такой прямотой и откровенностью. Представитель ЦК заявил, что, убедив страны НАТО, в том числе Главного Противника, подписать Хельсинкское соглашение, Советский Союз одержал одну из самых крупных побед за всю послевоенную историю человечества. Советская стратегия была настолько искусна, что западные лидеры и в данном случае решили, что это — их триумф. Идиоты прямо-таки рвались поскорее подписать эту бумажку. До чего же они жалки — не понимают, что попались в сеть, как глупые пташки. Теперь они мечтают подорвать наше монолитное общество, используя хельсинкские соглашения о свободном обмене информацией, «обмене людьми и идеями», свободе эмиграции, о соблюдении прав человека и тому подобной буржуазной чепухе.

Истинное положение вещей дойдет до идиотов только через несколько лет, не раньше. Мы будем продавать их книги, журналы и газеты иностранцам в гостиницах, предназначенных для иностранцев, а остальную часть тиражей, купленных за границей для отвода глаз, будем просто сжигать. Запад надеется, что теперь организации диссидентов станут расти у нас по всей стране, как поганки после дождя. Ха-ха-ха! Пусть надеются! Наши славные чекисты свое дело знают. В ближайшие же годы мы избавимся от этих диссидентов раз и навсегда. Мы отправим их в тюрьмы и колонии, где труд превратит их в полезных членов общества. И в то же время мы будем использовать Хельсинкское соглашение, чтобы подорвать капитализм изнутри.

Применяя любые легальные и нелегальные средства, мы станем манипулировать общественным мнением западных стран, как только пожелаем. У нас имеется возможность создать на Западе десятки новых организаций и укрепить существующие прогрессивные организации. Наши доблестные разведывательные органы употребят вновь открывшиеся возможности, чтобы начать действовать на еще более высоком уровне, с еще большим размахом, пользуясь всеми преимуществами возникшего ныне дружелюбного отношения к СССР. Мы повернем общественное мнение Запада, в частности европейских стран, против США. Мы будем повсюду сеять недовольство и недоверие к нашему Главному Противнику. Хельсинкское соглашение предоставляет нам поистине исторические возможности для ослабления наших врагов, и мы не упустим ни единой из этих возможностей.

Левченко спрашивал себя: для чего я работаю по пятнадцать часов в сутки, ломаю человеческие судьбы, умножаю в мире ложь? Только для того, чтобы как можно эффективнее обмануть народы, поверившие в Хельсинкское соглашение?