КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

В девять утра на дунайской набережной с ним поравнялась черная машина. Он обратил внимание на ее дипломатический номер. В машине, сидело двое мужчин. «Можно вас подвезти?» — окликнул его по-английски один из них. Когда он сел, его попросили сдать «на хранение» все документы и вручили взамен советский дипломатический паспорт с его собственной фотографией. Всего через полчаса машина подъехала к чехословацкой границе. Пограничники, едва взглянув, махнули им: «Проезжайте!» В Братиславе все трое пообедали, потом Гэмблтона отвезли в какой-то пригород и там высадили из машины. Следуя полученным инструкциям, он двинулся пешком по тихой улочке. Спустя несколько минут Гэмблтона догнал незнакомый русский, пригласивший его сесть в «Москвич».

То и дело чертыхаясь и извиняясь за никудышную, расхлябанную машину, новый спутник повез его по направлению к Праге. По дороге они остановились перекусить, после чего Москвич» в течение получаса никак не мог завестись. Поздно вечером, остановившись в Праге перед зданием советского посольства, компаньон Гэмблтона попросил у него паспорт, который хотя и был снабжен фотокарточкой, но не заполнен.

— Какое имя вы хотите носить? Какой вам поставить возраст? Где вы хотели бы родиться?

— Оставляю это на ваше усмотрение.

Русский скрылся в посольстве; не прошло и десяти минут, как он вынес Гэмблтону заполненный паспорт. Они вдвоем вошли в здание посольства, где канадцу предстояло переночевать.

Наутро, чуть свет, тот же самый человек отвез его на военный аэродром, где ждал уже транспортный самолет с военным экипажем. Первая посадка была на советской авиабазе под Берлином, потом где-то в Польше, и только к вечеру они добрались до Москвы.

Выйдя из самолета, Гэмблтон обнаружил, что никто его не встречает. Прошло несколько минут, прежде чем на летное поле въехала черная машина. Из нее выскочил и бегом устремился к Гэмблтону элегантный мужчина в гражданском костюме. «Разрешите взглянуть на ваш паспорт…» — он говорил по-английски с таким явным американским акцентом, что Гэмблтон в первый момент даже подумал, не американец ли это. Сверив паспортную фотографию со снимком, который у него был с собой, и бегло взглянув на физиономию стоявшего перед ним Гэмблтона, встречающий протянул руку.

— Меня зовут Павел. Извините, что заставил вас ждать. Вы заслужили более четко организованной встречи.

Пока они в сумерках двигались по направлению к Москве, Гэмблтон успел убедиться, что КГБ, пригласив его в Советский Союз, не имел никаких враждебных намерений:

— Мы подготовили для вас очень насыщенную программу, толковал ему Павел. — Во-первых, пройдете курс интенсивного обучения, необходимый для вашего же собственного благополучия. Во-вторых, посовещаемся насчет вашего будущего. Вас ожидают важные собеседования на высшем уровне — можно сказать, на самом высшем. Ну, и к тому же мы хотели бы показать вам Москву, свозить хотя бы на день в Ленинград — это очень красивый город. Словом, вы только-только уложитесь в три недели.

Гэмблтон подумал, что, значит, Лильяна напрасно будет ждать его в Белграде.

— Наверное, я не смогу пробыть здесь так долго. К концу месяца меня ждут в университете, и мне неудобно было бы опоздать туда хотя бы на неделю.

Павел пробормотал что-то по-русски, прежде чем ответить:

— Мы постараемся все уладить. Не беспокойтесь. Это не ваша вина, если вы задержитесь…

Перед тем, как войти в подъезд многоэтажного здания в северо-западной части Москвы, Павел предупредил Гэмблтона: ни в лифте, ни в коридоре не следует говорить по-английски. «Это особое здание, и мы никогда не помещаем сюда иностранцев. Если кто-нибудь заговорит с вами, просто кивните головой. Никто ни о чем вас не станет спрашивать».

Квартира, отведенная Гэмблтону, состояла из четырех комнат, кухни и ванной и по московским понятиям выглядела великолепно. Холодильник ломился от водки, грузинских вин, балыка, икры и прочих деликатесов. Павел сказал, что Гэмблтон обязательно должен ночевать здесь, а по утрам сюда будут приходить Паула и разные инструкторы, чтобы целый день заниматься с ним. В его распоряжение предоставляется машина с водителем, и он может ездить знакомиться с городом, когда выдастся свободное время. При желании он сможет посещать специальные магазины, где за доллары можно купить различные предметы роскоши по льготной цене.

Появившийся назавтра Паула дал Гэмблтону сто рублей на карманные расходы и убеждал его почаще бродить по окрестностям, чтобы «почувствовать пульс нашей столицы».

Цель «интенсивного обучения», к которому приступили теперь инструкторы КГБ, состояла в том, чтобы обеспечить Гэмблтону возможность, используя множество различных средств и приемов, поддерживать связь с Москвой из любого уголка земного шара. Один из офицеров технической службы знакомил его с практикой тайнописи и учил проявлять невидимые письма, получаемые из «центра». Другой инструктор посвящал в особенности использования тайников и рассказывал, как обнаружить признаки наблюдения, приближаясь к тайнику.