КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

Моральное состояние Станислава еще более ухудшалось из-за поездок в Японию, которые выпадали на его долю по линии Комитета солидарности с народами Азии и Африки чуть ли не каждый год. Всякий раз он возвращался домой под впечатлением бурного роста японской экономики, заполонившей улицы автомобилями, а магазины — продовольствием, одеждой и непрерывно растущим потоком великолепных, новых, невиданных в СССР изделий. Так вот она какова, экономика общества, над которым не висит топор всемогущего КГБ, где людей не бросают в психушки и лагеря принудительного труда!

К 1968 году, когда советская власть отпраздновала уже полустолетний юбилей, Левченко вполне утвердился во мнении, что большевистская революция оказалась лишь жалким подражанием революции 1789 года во Франции. Он считал, что никакая другая революция не принесла столько несчастий народу, который она взялась «освободить».

Но выхода он не видел. Противопоставление себя системе способно привести только в лагерь или психушку. Он даже подумывал одно время о самоубийстве, но решил, что это слишком трусливый выход из положения, и в довершение всего — он не смел ни с кем поделиться своими мыслями. Вот тогда-то он и обратился к религии. На протяжении столетий христианство было неотъемлемой частью российской истории и культуры. Водя иностранных гостей по церквам и соборам, Станислав находил православную службу величественной и прекрасной, видел просветленные лица верующих. Когда и как он сделался одним из них? — это осталось неизвестным, кажется, даже ему самому.

Стараясь быть искренним с самим собой, он сознавал противоречие между религиозной верой и служением политической системе, которая высмеивает его Бога. Он пытался найти какой-то рационалистическии компромисс: он должен жить с этим раздвоением в душе; быть может, его работа пойдет на пользу русскому народу; возможно, неудачи, которыми ознаменовалось нынешнее правление, вынудят систему пойти на необходимые изменения. Но ни один из этих доводов не казался ему самому убедительным. Кончилось тем, что он еще глубже ушел в работу, чтобы меньше думать. Его служебное рвение в сочетании с природными способностями не остались незамеченными начальством и, возможно, привлекли внимание Первого главного управления. В январе 1971 года, хмурым студеным вечером, подполковник КГБ, курирующий Комитет солидарности с народами Азии и Африки, пригласил Станислава где-нибудь выпить после работы. Подполковник заговорил со Станиславом вполне откровенно — точно так же, как полковник из ГРУ три года назад. На все Первое главное управление и на него лично Станислав и его биография произвели самое благоприятное впечатление. Второе главное управление — это, в сущности, гнусная лавочка. Оно занимается главным образом преследованием собственного народа. Но Первое главное управление — совсем другое дело: Это управление помогает народу, поставляя стране новейшую зарубежную технологию и военные секреты, существенно важные с точки зрения национальной безопасности. «Вот это — действительно мужская работа! Вы узнаете здесь такие вещи, в какие посвящены считанные специалисты на всем земном шаре. Каждый день вы будете узнавать захватывающие секреты».

Неизвестно, что сыграло тут большую роль: профессиональное превосходство Первого главного управления, личная проницательность полковника или перст судьбы, но так или иначе Левченко согласился стать штатным сотрудником КГБ.

Подмосковные леса вовсю зеленели и дышали свежестью, когда июньским утром 1971 года он впервые выскочил из служебного автобуса у ворот разведшколы, что находится рядом с Волоколамским шоссе, за деревней Юрлово.

Здесь за двухметровой желтой каменной стеной, по верху которой натянута колючая проволока, скрывается четырехэтажное кирпичное здание с множеством классов, канцеляриями, библиотеками — отдельно для секретной и для несекретной литературы, — спальнями, буфетом и амбулаторией. В подвале — хорошо оборудованные спортзал, плавательный бассейн и тир. Участок патрулируется сержантско-старшинским составом войск госбезопасности. Все охранники носят гражданскую одежду, вооружены макаровскими пистолетами, а по ночам им в помощь придаются немецкие овчарки. По окончании занятий каждое помещение школы закрывается на ключ, запечатывается, и специальные датчики, связанные с сигналом тревоги, следят за тем, чтобы ни одно живое существо не могло проникнуть в здание.

В классе Левченко было 120 человек. Не менее двух третей составляли свежие выпускники Института международных отношений, МГУ и подобных престижных вузов, остальные были навербованы из разных гражданских учреждений или из подразделений КГБ. Многие владели по меньшей мере одним иностранным языком.