КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына

Какому-то руководящему умнику пришла в голову, казалось бы, блестящая мысль – направить в посольство в Дели какую-нибудь восточную даму из Средней Азии, чтобы через нее найти новый, так сказать, личный подход к тогдашнему премьер-министру Индии Индире Ганди. Мол, Индира тоже женщина, да к тому же азиатка. Ей будет лестно и приятно общаться с подружкой из Узбекистана, а советское руководство начнет задвигать идеи и продвигать наши интересы по этому новому каналу – чудесно!

Приехала красивая, статная узбечка по фамилии Рахимбабаева, не только не говорившая на английском, но и по-русски объяснявшаяся не слишком уверенно. В ходе состоявшейся по нашему предложению встречи Индира, получившая великолепное образование на английском языке и ставшая после смерти своего отца Джавахарлала Неру ведущим политиком и премьер-министром огромной страны, всемирно признанная как один из самых выдающихся международных лидеров, терпеливо выслушала пустое блекотание мадам Рахимбабаевой, не проронив при этом ни одного слова, кроме «здрасьте» и «до свидания». После беседы Индира кратко, но ясно дала понять послу, чтобы узбечку к ней больше не подводили. Кстати, по самым важным вопросам, требовавшим передачи в Москву, Индира Ганди общалась не с советским послом, а с моим отцом – руководителем резидентуры Первого главного управления КГБ, т. е. внешней разведки. И почему никто в Москве не догадался назначить Рахимбабаеву на его место?

Неприкаянную Рахимбабаеву назначили на должность посланницы и доверили культурные связи, которыми она и занималась до конца командировки. Отец вспоминал, что не находил себе места от разыгравшегося аппетита, когда Рахимбабаева готовила у себя в соседней квартире дивный плов, аромат которого распространяла по всему дому вытяжка общего кондиционера. Супруг посланницы, тихий, кроткий подкаблучник, был посажен ею на какую-то техническую должность, вроде унитазных дел мастера, чтобы не болтался без дела и нес в дом копеечку. Сквозь вентиляционную решетку было слышно, как иногда покорный узбекский раб своей роскошной руководящей жены, напившись, выходил из повиновения и крепко лупил свою Рахимбабаеву под взаимные отчаянные крики и вопли. Жаль, что этого не видела Индира Ганди.

Очередной визит в дружественную Индию Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева совпал с национальным праздником Индии – Днем независимости. Кульминацией праздника должно было стать выступление индийского руководства и главного гостя – Л.И. Брежнева – перед индийским народом. Индийский премьер-министр и наш вождь были доставлены на верх одной из стен громадного Красного Форта – это что-то вроде московского Кремля, а внизу расположилась публика, где-то так с миллион человек, в основном простонародье. Зная, что индийский люд английского не понимает, сподвижники Леонида Ильича – скорее всего, это был Суслов, великий мастак на всякие идеологические хитрости, – решили, что «сам» выступит на хинди. Понятно, что «сам» не сам будет говорить на местном языке. Он скажет, как положено, на русском: «Здравствуйте, дорогие индийские друзья!», а в конце речи: «Благодарю за внимание!» Весь текст, включая первую и последнюю фразы, должен был на языке хинди зачитать наилучший советский переводчик, а генсекретарь при этом все время приятно улыбался бы – но молча!!!

Речь была составлена изумительная, к ней приложили руку самые известные в то время знатоки хинди. Она изобиловала гиперболами и параболами, шутками и прибаутками, меткими и точными наблюденими за тем, как корабль великой дружбы между нашими народами уверенно пер вперед по фарватеру, проложенному еще Махатмой Ганди и Сталиным.

Переводчик с блеском зачитал речь. Леонид Ильич, как ему было сказано, приятно улыбался, из последних сил шевеля усталыми бровями, а его окружение пристально наблюдало за реакцией индийской общественности у стен Форта, рассчитывая услышать смех, одобрительные восклицания и – совсем бы здорово! – здравицы и аплодисменты. Не-а! Ни гу-гу! Слышно было только, как шуршат на ветру советский и индийский флаги, а внизу жужжат сотни тысяч мух, прилетевших на место событий вслед за скопищем индийских слушателей, от близко текущей реки Джамны по-праздничному пованивало говном. Вот и все! Скопище не проронило ни слова и даже ни разу не похлопало в ладоши.

«Ом Рам! Complete flop!» (О Боже! Полный провал!) – говорят в таких случаях индийцы. Свирепое разбирательство, которым руководил, наверное, сам Суслов, показало, что речь была составлена на столь блестящем санскритизированном хинди, что ее просто никто не понял – ни слова! – за исключением, может быть, двух-трех очумелых пандитов из Варанаси, безуспешно пытавшихся вернуть хинди к его санскритским корням. Простой народ в Дели говорит на гремучей смеси многочисленных диалектов хинди, урду, пушту и других языков, не имеющей ничего общего с перлом, который выдал со стен Красного Форта Л.И. Брежнев.