КГБ в Афганистане

Боевые операции, более редкие, но не ставшие от этого менее опасными, встречи с агентами, инструктажи подсоветных, сбор разведывательных данных, прощупывание зыбких граней взаимного доверия со старейшинами местных племен, опасность, подстерегающая ежеминутно и повсеместно, хитросплетения оперативных разработок и специальных акций… А вокруг притаился чужой воинственный мир, озлобленное незваным вторжением в свои чертоги пространство. Обычные рабочие будни майора Николая Сороки, которому здесь, в Афганистане, присвоили очередное воинское звание подполковник… Обычная мужская работа…

– Самый главный результат моей второй командировки заключается в том, что я выжил, – сказал в заключение нашей беседы Николай Николаевич. – Выжил, благодаря грамотно построенному отношению с местным населением и взаимодействию с афганцами. Я знал, на кого можно положиться, а кто ведет двойную игру. Практически все, в ком я сомневался, потом ушли к духам вместе с оружием. Те же, на кого я рассчитывал, в трудную минуту становились мне надежной опорой. Это было непростое, сложное время. Здесь я узнал истинную цену многим вещам. Здесь я научился видеть в людях главное и не размениваться на мелочи. Здесь я проникся глубоким уважением к древнему многострадальному афганскому народу, которое сохранил и по сей день.

Особая папка капитана Минько

25 августа 1979 года. г. Костюковичи, Могилевская область

Рабочий день был в самом разгаре, когда в кабинете капитана Минько, начальника райотдела УКГБ небольшого белорусского городка Костюковичи, раздался телефонный звонок. Хозяин кабинета поднял трубку. Звонил начальник Управления по Могилевской области генерал Константин Семенович Конанович.

– Иван Яковлевич, у тебя в кабинете сейчас еще кто-нибудь есть? – спросил он.

– Нет.

– Это хорошо. Поступило распоряжение Комитета Государственной безопасности СССР откомандировать вас до 27 августа в их распоряжение?

– Позволительно спросить о цели этой командировки?..

– Да я сам ничего не знаю толком. В распоряжении только адрес указан, по которому надо явиться, да еще возрастное ограничение кандидатов, до 35 лет. Короче, на сборы сутки.

На этом разговор был исчерпан. Минько подошел к открытому окну. На залитой августовским солнцем улице неспешно текла тихая провинциальная жизнь. Мимо по каким-то своим надобностям проходили люди, четко представлявшие, куда и зачем они идут. Его же ждала полная неопределенность. А неопределенности он не любил.

Август 1979 года. г. Москва

Утром 27 августа капитан Минько прибыл на Мичуринский проспект по указанному адресу. Немногословный дежурный, внимательно изучив его документы, выдал ключи от комнаты.

– Располагайтесь и ждите дальнейших распоряжений. Вопросы есть? – вежливо уточнил он.

– Вопросы-то есть. Только вы на них вряд ли ответите…

Дежурный оставил замечание прибывшего офицера без внимания, равнодушно отвел безучастный взгляд в сторону, демонстрируя всем видом, что лимит его вежливости на этом исчеркан. Минько забрал ключи и отправился к себе в комнату.

Постепенно начали съезжаться другие командированные. Народ собрался разномастный: кто из военной контрразведки, кто из территориальных органов, кто из пограничных войск. Зато все, как на подбор, «лица славянской национальности». Набралась группа из тридцати человек, по десять от каждого из структурных подразделений Комитета. Перезнакомились, разговорились. Приехавшие, как и Минько, пребывали в полном неведении о цели их приезда. Стали выдвигать свои гипотезы. Обсуждение затянулось допоздна. Возрастное ограничение, оговоренное в полученных на местах распоряжениях, наводило на определенные мысли – будут куда-то отправлять. После совместного мозгового штурма решили, что их вызов как-то связан с ситуацией в Мозамбике или в Занзибаре. На том и разошлись.

На следующее утро всех прибывших посадили в автобус, привезли в Кисельный переулок, откуда, не говоря ни слова, отправили в Балашиху. Минько с товарищами приготовились без промедления убыть в дальние дали. Однако отправлять их никуда не стали, а направили на медкомиссию, после чего всех вернули на Мичуринский проспект. Получив указание наутро прибыть на мандатную комиссию в Высшую школу КГБ, совершенно заблудившиеся в своих догадках мужики разошлись по своим комнатам.