КГБ в Англии

Первая версия не учитывала всех факторов, которые могли привести к раскрытию Фукса и которые стали известны позднее. Безусловно, сильный аргумент относительно интереса англичан к Яцкову в увязке с разработкой Голда и Фукса не мог не повлиять на ее выводы в отсутствие иной информации. Хотя можно было предположить, что у Яцкова имелись на связи и другие агенты и его персона привлекла внимание МИ-5 в порядке обмена информацией с американцами.

Авторы первой версии провала Фукса, отработанной в Центре, еще не знали и не могли учесть того, что двумя днями позже, 5 февраля 1950 года, как это и было обусловлено ранее, Голд вышел на встречу. Это зафиксировал Посланный на место встречи оперработник нью-йоркской резидентуры. Согласно инструкции, он не вступал с Голдом в контакт, так как Голд, сам того не ведая, мог находиться под наблюдением или, того хуже, действовать под контролем ФБР. Однако, по убеждению офицера разведки, на месте встречи и в непосредственной близости к нему ничего подозрительного не происходило. Более того, Голд вышел на встречу с опозданием на 10 минут и условным сигналом дал понять, что готов вступать в личный контакт. В его поведении не было заметно признаков волнения или беспокойства. Если бы он действовал под контролем ФБР, то это ведомство позаботилось бы о том, чтобы он явился вовремя, так как из-за опоздания встреча вообще могла не состояться. Сомнительно также, чтобы Голд, человек умудренный в оперативных делах, выдал ФБР такой нюанс, как дополнительный сигнал о готовности вступить в личный контакт, чем только осложнил бы себе жизнь. Даже под давлением ему проще было бы выйти на встречу, которая, естественно, не состоялась бы по причине неявки контакта, и поставить на этом точку.

Хотя материалы суда над Фуксом свидетельствовали о том, что он признался в сотрудничестве с советской разведкой сам, Центру необходимо было установить, по возможности, истинное положение вещей. По этой причине были организованы встречи и беседы со всеми лицами, не являвшимися коллегами фукса, в той или иной мере осведомленными по части его личной жизни и которые были в пределах досягаемости. Таковых было немного: Юрген Кучинский, его сестра Урсула, Ханна Клопшток, Ганс Зиберт. Из всех только Урсула Бартон (Кучинская), которая была связана с Фуксом в 1942–1943 годах по линии военной разведки и после его провала выехала в ГДР, сообщила сотруднику МГБ, что в 1947 году К ней дважды являлись сотрудники МИ-5 и интересовались ее прошлой связью с советской разведкой. Урсула, по ее словам, отказалась обсуждать эту тему. Фуксом контрразведчики не ийтерееовались. Что касается поведения Фукса на допросах МИ-5, он, по мнению Урсулы, «в политическом отношении оказался недостаточно зрелым человеком… все его признания объясняются не злым умыслом, а политическим недомыслием». По ее мнению, разработка Фукса могла начаться после испытания первой атомной бомбы в СССР: стали искать коммунистов и вышли на него.

Мнение Урсулы Бартон было вполне резонным, но в то же время не содержало каких-либо убедительных фактов и потому не могло удовлетворить разведку. Центру важно было знать методику действий ФБР и МИ-5 в таких случаях. На основании сведений, которые стекались в Центр по различным оперативным каналам, а также тщательного анализа материалов судебного процесса и публикаций, который был проведен в Центре, Москва обладала примерно следующим объемом знаний о разработке Фукса англичанами и ее результатах.

Британская контрразведка начала расследование по делу Фукса в сентябре 1949 года, имея для этого следующие отправные моменты:

а) информацию ФБР об утечке атомных секретов из США в СССР в 1944–1945 годах;

б) информацию канадской контрразведки об обнаружении имени Фукса в записной книжке одного из подозреваемых в деле Мэя.

Изучение материалов о прошлом Фукса, в частности гестаповских архивов, выявило его принадлежность к Коммунистической партии Германии. Проверка его политической благонадежности ранее при допуске к научно-исследовательской работе в Бирмингемском университете в 1941 году и его поведение после возвращения из США никаких оснований для подозрений не дали. В США при направлении Фукса в Лос-Аламос проверка его вообще не производилась.

Проведенное осенью 1949 года расследование убедило МИ-5 в том, что Фукс был ответствен за утечку информации из США, однако каких-либо прямых улик против него у службы безопасности не имелось и какого-либо решения о том, как поступить с ним, принято не было. Но Фукс сам ускорил ход событий.

12 октября 1949 года Фукс обратился к офицеру безопасности Атомного научно-исследовательского центра в Харуэлле Генри Арнольду и сообщил, что его отец принял предложение властей ГДР занять пост профессора в Лейпцигском университете и это обстоятельство затрагивает его положение в Центре. Арнольд сразу ответа не дал. 20 октября Фукс вновь обратился к нему, чтобы узнать, как решился его вопрос.