КГБ в ООН

Оставшуюся часть утра и весь день до позднего вечера Симмонс подробно отчитывался обо всех своих делах с Гладковым. С помощью профессиональных вопросов агентов ФБР медленно и методично заполнялись пустоты в истории, пока перед сотрудниками ФБР не развернулась весьма запутанная картина отношений Симмонса с Гладковым и не выяснился каждый факт, начиная со знакомства больше года назад и заканчивая вчерашним обедом, когда Симмонс наконец осознал, что стал орудием коварной деятельности – шпионажа.

Реконструируя дело, агенты ФБР поняли, что столкнулись со знакомой историей. Они бесчисленное множество раз слышали, как невинные простаки рассказывали – порою слишком поздно – о своей дружбе с представителями вражеского лагеря.

Дело Симмонса представляло собой почти классический пример. Двое мужчин – русский дипломат, работающий в ООН, и американский инженер – усаживаются за шахматной доской, простирающейся на весь мир, и вступают в игру, где русский диктует правила, распоряжается всеми ходами, забирает все фигуры. А его противник хватается за фигуры и, как автомат, двигает их через всю доску, не имея понятия ни о правилах игры, ни о поставленных на кон ставках. Он даже не ведает, что ведет игру.

Гладков – аккредитованный дипломат, обязанный законно вести дела от имени своего правительства на нашей земле. В этом качестве он пользовался, пусть с некоторыми ограничениями, свободами открытого демократического общества. Однако Гладков был не только политическим эмиссаром, но и агентом КГБ, специально отобранным и обученным в России шпионской деятельности.

Его «шахматный партнер» был умным, образованным человеком, но не обладал навыками ни в шпионаже, ни в контрразведке. Воспитание не позволяло ему заподозрить недоброе. А для профессионального шпиона игра становится второй натурой.

Незаметно для Симмонса его тщательно изучали задолго до знакомства с Гладковым. Русские знали, кто он, какими полномочиями располагает, какие у него увлечения, и по многим причинам признали его достойным своего внимания.

Возможно, какой-то советский агент встретился с ним в компании за год или два до знакомства с Гладковым и заметил его большие технические познания. Может быть, его имя заметили на деловых страницах «Нью-Йорк таймс» или «Уолл-стрит джорнал» или услышали на конференциях инженеров в Атлантик-Сити. Оно могло мелькнуть и в каких-то торговых журналах.

Целью первого визита в офис Симмонса Гладкова и Руденко – помощника, который исчез со сцены сразу после установления между Симмонсом и Гладковым контактов, было более глубокое знакомство с американским инженером. Стоило ли связываться с ним?

С точки зрения русских, явно стоило.

Не каждый выдерживает подобной проверки. Если американец проявляет враждебность, русские, скорее всего, откажутся от дальнейших попыток контакта. Но любой, кто ведет себя дружелюбно, – а к этой категории относится большинство американцев, – считается перспективным.

Последующие события вполне могут составить первую главу любого шпионского учебника. Гладков определяет область взаимных интересов – охоту. Затем начинается неизбежное общение. Как только дружба окрепнет – а русские тратят на многообещающих кандидатов месяцы и даже годы, – можно смело переходить к невинным просьбам по поводу безобидных материалов и информации, «чтобы помочь в России другу Юрию».

В этот момент всегда предлагаются – и, как правило, принимаются – деньги, ибо суммы незначительны и на первый взгляд прием их оправдан. В случае с Симмонсом Гладков за год выложил 1550 долларов.

Директор ФБР Гувер однажды сказал: «Деньги – один из эффективнейших инструментов вербовки. У Советов есть деньги, и, почуяв, что это пойдет на пользу, они готовы тут же тратить крупные суммы… Когда деньги приняты, Советы оказываются в господствующем положении – это часть их стратегии. Любой подарок: водка, икра, книги – рассчитан на то, чтобы человек чувствовал себя обязанным».

В определенный момент, обычно после того, как американец принял деньги или другое вознаграждение, Советы идут на риск: им неизбежно приходится рисковать. Русские используют даже побочные, несущественные сведения, иногда извлекают их из средств массовой информации, но их важнейшая цель – проникновение в деловые, правительственные, военные секреты.

В этот миг для советского разведчика наступает наиважнейший момент. Его будущее, а фактически даже жизнь зависят от результата его действий.

В деле Ричарда Симмонса этот момент наступил, когда Гладков запросил техническую спецификацию на секретную судовую турбину. К этому моменту другие могли сломаться, но Симмонс оказался крепким. Безопасность собственной страны перевесила все другие соображения. И он позвонил в ФБР.