КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1

— Крепкий компромат на Мольнара. Он, кстати, действительно мерзавец, каких мало, и вам, товарищ Андропов, следует помочь Кадару. Как минимум для того, чтобы истинная цель вашей командировки стала со временем очевидна в Москве. То, что я сказал вам сейчас, является моей личной точкой зрения и к миссии, порученной мне друзьями, отношения не имеет.

— Складно, ничего не скажешь, — проворчал себе под нос Андропов.

— Мне позвонить товарищу Кадару? — спросил Хорват, вставая. — Или вы сделаете это сами?

Андропов поворошил документы в красной папке и пристально посмотрел на Хорвата:

— Позвоните сами. И скажите ему, что для прочтения мне понадобится примерно час…

— Хорошо, — кивнул Хорват.

— И еще один вопрос… — Андропов снял очки и подслеповато заморгал. — Запись нашего с вами разговора… Она будет храниться у вас, как я понимаю?

— Такие разговоры не записываются, товарищ Андропов! — красивое, словно состоящее из нескольких резких штрихов, лицо Атиллы заострилось. — Я не шантажист и подобными приемами стараюсь не пользоваться. Если хочешь чего-то добиться от человека, давить на него компроматом — последнее дело. Я предпочитаю использовать убеждения человека и его способность мыслить логическими категориями.

— Вы хотите убедить меня в том, что в этой библиотеке нет звукозаписывающих устройств? — одними губами улыбнулся Андропов.

— Почему же нет? Есть, конечно. В левую тумбу письменного стола, за которым вы сейчас сидите, вмонтирован стационарный магнитофон с автоматической подзарядкой и сменой кассет, которые изымаются раз в несколько дней. Магнитофон японский, дает превосходное качество записи и включен круглосуточно…

— Стало быть?..

— В панель письменного стола, — тоном профессионального экскурсовода продолжал Атилла, — вмонтированы две кнопки — зеленая и белая. Зеленая включает работу скрэмбла — системы наведения экрана и искажения звука. Белая же, на всякий случай, полностью стирает уже искаженную запись. А теперь посмотрите на панель, товарищ Андропов: обе кнопки вжаты, то есть, находятся в рабочем состоянии…

— Об этом, как я понимаю, побеспокоились вы?

— У меня в последние несколько дней было столько беспокойств, товарищ Андропов, что сделать это, — Хорват кивнул на письменный стол, — было сплошным удовольствием…

13. ИЗРАИЛЬ. ЖИЛОЙ ДОМ В СЕВЕРНОМ ТЕЛЬ-АВИВЕ

Март 1978 года

…Поднявшись на несколько ступенек к крыльцу двухэтажного домика, Дов толкнул выкрашенную белой масляной краской металлическую дверь и ввел Мишина в просторный холл, реальные масштабы которого скрадывала старинная мебель. Все было выдержано в темно-коричневых тонах и подобрано с очень хорошим вкусом. Приглядевшись, Мишин понял, что обстановка не имитировала старинный стиль, а в самом деле была оригинальной. Чувствовалось, что здесь поработал профессиональный дизайнер, прекрасно разбирающийся в подобного рода раритетах. Два кресла с высокими резными спинками и ломберный столик у окна, огромный стол эллипсоидной формы в центре холла, уставленный строгими, мореного дуба, стульями, тяжелые напольные часы с золотым циферблатом и вычурная китайская ваза в противоположном углу холла были оригиналами, скорее всего, вывезенными из Европы еще в середине прошлого века…

— Садись, — Дов кивнул в сторону кресел. — Располагайся поудобнее и жди…

Израильтянин сразу же исчез, а Виктор послушно проследовал к окну и, понимая что имеет дело с очень ветхим произведением искусства, осторожно опустился в кресло. Как ни странно, хрупкое сооружение, сплошь состоявшее из тончайших реечек и завитушек, даже не скрипнуло под тяжестью его тела. «И реставраторы, видать, тоже постарались», — подумал Мишин и уставился в окно, выходившее на небольшую, аккуратно подстриженную лужайку, окаймленную плотной стеной высоченных эвкалиптов, явно посаженных таким образом, чтобы искусственно отгородить домик от любопытных глаз посторонних…

— Добрый вечер, господин Мишин!.. — откуда-то сбоку прозвучал по-английски чуть надтреснутый голос.

Мишин вздрогнул, резко встал с кресла и повернулся на звук. Перед ним стоял человек лет 70–75, с гладким, без единой морщины, лицом, в старомодной серой тенниске с накладными карманами на груди и по бокам. Совсем жидкие седые волосы были аккуратно зачесаны назад, к яйцеобразной макушке, чтобы скрыть довольно объемистую плешь. И по этой допотопной тенниске, и по зажиму авторучки, украшавшему, наподобие ордена, нагрудный карман, и по манере смотреть на собеседника подслеповато прищурясь, пожилой мужчина сразу же напомнил Мишину советских ветеранов второй мировой войны, зачастую приходивших с жалобами в приемную КГБ на площади Дзержинского.

Уверенной, совсем не старческой, походкой мужчина пересек холл и уселся в кресле напротив Витяни.

— На каком языке предпочитаете говорить, господин Мишин?..