КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1

— Насколько мне известна механика этих приемчиков, у тебя сложная задача, Дов: с одной стороны, ты никогда не раскроешь мне истинную цель задуманного вами, а с другой, ты должен подписать меня на какое-то сомнительное предприятие, заполучив в порядке гарантии мою смиренную душу грешника? Так или нет?

— Знаешь, краешком глаза я видел последний лист досье, которое завело на тебя ЦРУ…

— Еврей и вдруг краешком глаза? — усмехнулся Мишин. — За кого ты меня принимаешь, дружище?

— Ну, ладно, я видел все досье, — улыбнулся Дов.

— Свое досье на меня вы составляли на основе американского?

— Виктор, — взгляд Дова был укоризненным. — Мы же союзники с американцами. А союзники тем и отличаются, что ДОБРОВОЛЬНО делятся чем бы то ни было только в том крайнем случае, когда иного выхода не остается. Это американцы составили свое досье на основе нашего.

— И что интересного ты вычитал в американском варианте?

— Резюме. Последняя строчка, в которой они оказались — надо признать это объективно, — прозорливее нас. Знаешь, что там было написано?

— Откуда мне знать! — пожал плечами Мишин.

— Умный зверь.

— Что?

— Там было написано: «Умный зверь», — тихо повторил израильтянин.

— Ты полагаешь, это комплимент? — глаза Мишина потемнели.

— Я полагаю, это правда, Виктор.

— А даже если и так, Дов. Что дальше?

— Они хотят с тобой встретиться.

— Кто? — взгляд Мишина сразу же принял осмысленное, конкретное выражение. — Американцы?

— Да. Тебя затребовало ЦРУ. На некоторое время.

— Вот так просто, — пробормотал себе под нос Мишин. — Как бандерольку с книжкой о еврейской национальной кухне.

— Вовсе не так просто, как тебе это представляется, но затребовало.

— Тебя это удивляет, Дов?

— А тебя нет, Виктор?

— Нет.

— Совсем?

— Месяц назад я бы сказал, что меня это пугает. Но сегодня мне все равно, — пожал плечами Мишин. — Какая в конце концов разница, с кем беседовать о смысле жизни, тем более когда его и в помине нет?..

— А если без философии, Виктор? — Израильтянин поморщился. — Как по-твоему, зачем ты им вдруг понадобился?

— А если без философии, Дов, то иди ты в жопу! — огрызнулся Мишин. — Я что вам тут, эксперт по Лэнгли? Может быть, у них смена начальства произошла, и новый шеф решил рассчитаться со мной за Буэнос-Айрес…

— Нет, — покачал головой Дов. — Шеф прежний, а рассчитаться с тобой за трупы своих людей они могли по меньшей мере пять раз и без всей этой союзнической процедуры. Тут что-то другое…

— Возможно, я понадобился им в качестве свидетеля…

— В качестве свидетеля кадровый офицер разведки, а тем более, советской, может выступать только на свадьбе близкого друга, — внятно произнес Дов. — И то под вымышленным именем и с измененной внешностью. Во всех остальных случаях люди нашей с тобой профессии свидетельствуют с того света…

— Тогда остается единственное, — Мишин запустил обе пятерни в свою соломенную шевелюру и откинул волосы назад. — Ваши старшие братишки просчитали на своих компьютерах очередную пакость против моих любимых соотечественников и теперь ищут подходящих исполнителей…

— Допустим, ты прав и все обстоит действительно так. Как ты лично относишься к подобной перспективе?

— А как я должен к ней относиться? — Мишин бросил на собеседника испытующий взгляд. — Мне казалось, что эту проблему мы недавно обсудили. Мне не нравится, когда меня используют в качестве тарана против своих же.

— Ты же говорил, что у тебя свой счет к этому кабаку на Лубянке…

— У русских всегда очень сложные внутренние разборки, Дов, — задумчиво произнес Мишин. — Логика для них — что презерватив, о котором все слышали, но которым практически никто не пользуется. Все у них от порыва, импульса, секундного состояния души. Именно в этом состоянии они казнят близких друзей и приближают злейших врагов. Бросают любимую женщину и до старости делят постель с уродиной с кокономотальной фабрики. От всего сердца одалживают соседу по коммуналке последний червонец, а потом пишут на него же донос в райком партии… Короче, не пытайся в этом разобраться, приятель, все равно ничего не поймешь.

— Дело твое, Виктор… — Израильтянин пожал плечами. — Только смотри, не ошибись.

— Дов, я такой же подполковник разведки, как и ты. Не надо объяснять мне алфавит!..

— Ивритский — необходимо. Потому что ты в нем ориентируешься так же слабо, как я — в разборках между русскими.

— Ты это серьезно?

— Ответь мне всего на один вопрос, — Дов пододвинул к кровати табуретку. — Только честно. От твоего ответа зависит целесообразность нашей дальнейшей беседы.

— Я уже говорил в самом начале: я — не еврей!

— Виктор, у нас нет времени на шутки. Американцы — как дети малые: если им чего-то вдруг захотелось, они начинают припадочно вопить, как грудные младенцы, но при этом оказывают психологическое давление с настойчивостью профессиональных садистов. Мы не родовитые англичане, Виктор, у нас никогда не было колоний и нет никаких заслуг в освоении американского континента. Мы — всего лишь потомки испанских кочевников и местечковых европейских евреев, а потому не всегда можем объяснить старшему братцу, что так в приличном обществе себя не ведут…