КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 2

При Коновалове значительно усилилось финансирование ГРУ, повысились зарплаты, улучшились бытовые условия сотрудников военной разведки, что сразу же снискало новому начальнику Управления большую популярность. То был золотой период Главного разведывательного управления, когда советская военная разведка в полный голос заявила о себе как спецслужба, практически ни в чем не уступавшая, а во многом и превосходившая своих коллег с легендарной площади Дзержинского. Устинов не скрывал удовольствия и злорадства в адрес «андроповских мальчиков», преподнося Брежневу на его даче, в приятные часы стариковского застолья, под его любимые песни в исполнении Шульженко, Утесова, Магомаева, подробности действительно высокопрофессиональных, дерзких операций с участием иностранных агентов ГРУ, демонстрировал Генеральному секретарю выкраденные его агентами карты подземных коммуникаций бундесвера, спутниковые фотографии французских ракетных установок на атолле Моруруа, схему строящегося ядерного реактора в Ираке… В отличие от корректного, скучного в компании, неизменно скупого на профессиональные откровения Андропова, министр обороны, тонко чувствуя состояние души своего сентиментального босса, искусно, без тени фальши, подыгрывал Брежневу, который мог по нескольку раз в день с упоением смотреть телесериал «17 мгновений весны», смаковать хронику времен войны, особенно те четыре кадра, на которых был запечатлен он сам — молодой, черноволосый, в ладно сидящем на широких плечах мундире полковника с яркими колодками орденов, парады военной техники на Красной площади с тактичными пояснения Устинова…

Брежнев от такого общения млел и даже не пытался скрывать это. В конце семидесятых годов в нем одновременно жили как бы два человека — Брежнев-политик и Брежнев-фронтовик. Первый по инерции интриговал, боролся за выживание, контролировал малейшие посягательства на свою абсолютную власть, стравливая членов Политбюро с кандидатами, правительство — с профсоюзами, армию — с КГБ… Но именно эта часть жизни его особенно утомляла, потому что именно здесь Брежнев РАБОТАЛ. Зато Брежнев-фронтовик, ведя с Устиновым долгие, неторопливые разговоры о годах войны, о незабываемых встречах, о крутости и исчерпывающей логичности сталинских решений, что называется, отдыхал душой. Его стремительно дряхлеющий и разваливающийся на глазах организм продолжал, скрипя, функционировать только благодаря воспоминаниям о ПРОШЛОМ. Словно магнитом его тянуло назад, в прекрасные сороковые годы, когда он был молод, красив, удачлив, когда ему не нужны были круглосуточная помощь врачей и усердие специально подготовленных женщин, отдававшихся Генеральному секретарю ЦК КПСС и Председателю Президиума Верховного Совета СССР с такими истошными воплями чувственного наслаждения, что ему становилось стыдно и за них, и за себя одновременно.

«Если чего подбросить надо, так ты, Митя, не стесняйся, скажи, — Брежнев по-дружески тыкал огромным кулаком в хлипкую грудь семидесятилетнего Устинова, которую буквально месяц назад лично украсил Звездой Героя Советского Союза. — Ты же знаешь, друг: для нашей армии мне ничего не жалко! А для фронтовой разведки (именно так и не иначе называл Брежнев ГРУ) — и подавно…»

Никифоров внимательно, словно увидел своего шефа впервые в жизни, посмотрел на Коновалова и подумал: «Если бы он только знал, как хочу я сесть в это кресло, получить право на ТАКУЮ снисходительную улыбку, на эти властные манеры барина, даже не сомневающегося в том, что весь этот замкнутый мир личной усадьбы принадлежит только ЕМУ и никому больше!..»

— Вызывали, товарищ генерал армии?

Коновалов оторвал голову от бумаг.

— Садитесь.

Никифоров насторожился. По телефону шеф разговаривал с ним совсем другим тоном.

— Почему не доложили о провале операции в Лондоне? — без подготовки, с места в карьер, взвизгнул начальник ГРУ.

— Сегодня собирался доложить, товарищ генерал армии. Сообщение поступило вчера в 21.00, и я…

— Шифровка пришла в 19.45,— нервно поправил Коновалов. — И сразу по ее получении вы уехали с работы, хотя знали, что я все еще в кабинете и домой не собираюсь. Куда вы так срочно поехали, Никифоров? Кому вы решили доложить о содержании секретной шифротелеграммы, а?

— Товарищ генерал армии! — Никифоров вздернул подбородок и посмотрел на шефа уничтожающим взглядом. — Я такой же офицер, как и вы, а потому требую…

— Вы не офицер, а говна кусок! — истошно заорал шеф ГРУ и стукнул кулаком по столу. — Ты с кем игры играешь, дешевка?

— Что? — Никифоров открыл рот, но выдавить из хоть какие-то слова защиты так и не смог.

— Оружие!

— Что вы сказали? — Никифорову показалось, что он ослышался.

— Я сказал: «Сдать оружие!» — крикнул Коновалов.

— Оно у меня в сейфе, товарищ генерал-лейтенант.