КГБ во Франции

Так что и вопрос о неэффективности французской разведки не так уж прост. Если бы все в этом деле зависело от УОТ, то многие высокопоставленные военные, чиновники, дипломаты и политики были бы отстранены от ответственных постов, которые они занимали, а некоторые еще занимают и до сих пор.

Контрразведка всегда предпочитала придерживаться политики наименьшего риска вместо того, чтобы быть ослепленной доказательствами. Иными словами, лучше предотвратить, чем лечить. Действительно, жизнь показала, что у шпиона, пойманного за руку, обычно бывает достаточно времени для того, чтобы причинить огромный ущерб, и его обычно нейтрализуют тогда, когда бывает уже слишком поздно. Но чтобы предупредить, нужно еще добиться согласия высших властей страны. А если не считать случая с тем высокопоставленным дипломатом, который в течение нескольких последних лет был под сильным подозрением и которого отправили в отставку (возведя, однако же, в ранг посла Франции), власть, у кого бы в руках она ни была, никогда не любила принимать превентивных мер. Это – следствие примиренчества, которым всегда отличался французский правящий класс перед лицом подрывных действий советской разведки, что происходит по трем основным причинам.

1. Из чувства солидарности. Политический мир – это микрокосм, и все те, кто его составляет, сплачивают ряды, как только могут быть задеты интересы, которые они считают жизненно важными. Так было в случае с прошлым – весьма сомнительным – нескольких руководителей или опасными связями некоторых политиков с СССР. В каждой партии есть люди, которые не хотели бы, чтобы слишком пристально изучались их биографии или слишком интересовались их знакомствами. Со всеобщего молчаливого согласия мир политики предпочитает не касаться подобных тем. Власть как эманация этого микрокосма повинуется тем же правилам. Тот или иной лидер, депутат или высокопоставленный чиновник, подозреваемый в том, что он поддерживает отношения с иностранной державой, становится в силу этого почти неприкасаемым – во имя статус-кво, выгодного в конце концов для всех. В худшем случае – закрывают глаза, в лучшем – предпринимают какие-нибудь меры предосторожности, зачастую незначительные и запоздалые. Пальцев обеих рук не хватит, чтобы сосчитать, скольких политиков – со времени окончания второй мировой войны – нужно было бы отстранить от ответственных постов во имя безопасности страны.

2. Чтобы не повредить престижу Франции. Власть всегда воображала, что ее репутация за границей пострадает в результате шпионских дел. Предательство Филби в Великобритании, Гийома в Западной Германии не повредило имиджу этих стран. Для людей, кто хоть немного знаком с подрывной политикой СССР, не подлежит ни малейшему сомнению тот факт, что западные страны стали ее жертвой. И отрицание этого факта – из терпимости или осторожности – скорее заставит относиться к Франции с подозрением. Возьмем случай с Голицыным. Мы уже видели, с каким недоверием американцы восприняли то, что не было принято никаких мер, даже символических, по отношению к лицам, бывшим под наибольшим подозрением. В борьбе против советского шпионажа страусиная политика, без сомнения, является наихудшей.

3. Из-за незнания СССР. В основном власти считают, что с Москвой можно поддерживать такие же отношения, как и с любой другой столицей. Ведомство на Кэ д'Орсэ всегда было самым непримиримым сторонником чисто дипломатической сдержанности. Это ошибка вдвойне. СССР воспринимал подобное молчание не как жест доброй воли по отношению к себе, а прежде всего как слабость с нашей стороны. Кроме того, Советы понимают только отношения с позиции силы, такие, какие они всегда практикуют сами. Доказательство: когда Франсуа Миттеран выдворил из Франции 47 их "дипломатов", СССР не только не предпринял никаких репрессивных мер, но понял и принял сигнал. В результате деятельность КГБ во Франции на несколько месяцев поутихла. Подобная чистка, по правде говоря, почти полностью обезглавила его французскую базу.

И наконец, не могло быть эффективной борьбы против советского шпионажа без элементарного понимания глубочайших мотиваций руководства СССР. Как это ни банально, для него коммунизм все еще оставался светлым будущим человечества. Таков неизбежный закон Истории. Его миссия, так же как и смысл его существования, заключались в том, чтобы способствовать приближению этого лучезарного будущего. В эпоху "равновесия страха" столь далеко идущее намерение невозможно реализовать при помощи только грубой силы. Политика Советского Союза была направлена на то, чтобы обойти эту трудность, чтобы навязать свою волю, не прибегая к войне, чтобы расширить свое политическое господство без борьбы. И в такой обстановке шпионаж и подрывная деятельность становились необходимыми орудиями.

КГБ – настоящая военная машина, которая должна проникнуть в лагерь противника, чтобы подорвать основы его существования, ослабить и в конце концов уничтожить его. Подобных целей легко достичь в открытых обществах, особенно если они не верят в существование опасности.