Х 3 (СИ)

Но мы с Хардом уже видели подобное и точно знали, кто перед нами. Из стана врага не мог выйти союзник. Ни один представитель расы людей не смог бы так спокойно пройти по земле, больше всего напоминающей сейчас мясорубку из окровавленных тел, вперемешку раскиданных ровным слоем и пропеченных напалмом до состояния подгоревшей корочки.

— Переговоры, — донесся до нас хриплый голос внешне пожилого человека, обмотанного старым тряпьем в несколько слоев.

— Теперь понимаешь, что это было? — спросил Хард.

— Демонстрация силы, — тут и дураку будет понятно, что к чему.

— Почему мне кажется, что лучше бы мы сдохли?

— Не переживай. Когда мы откажемся от того, что он собирается нам предложить, а мы точно откажемся, у нас у всех будет шанс сдохнуть.

— Да чтоб его со стены обоссали. Всех их, — выругался Хард.

Глава 9. В которой непонятно, кого будут жарить

Главный вопрос в том, пускать ли незнакомца внутрь, показывая укрепления, либо же рисковать и выходить самим.

— Неизвестно, кто это и что это, — разумно произнес Хард. — Может он взорвется и разнесет тут все.

— Пойдешь туда? — усмехнулся я.

— Моя должность — это не только привилегии, но и риски, связанные с ними.

Я пару секунд похлопал глазами, но мэр был сама серьезность. Сказочный… Персонаж. Как он вообще дожил до своих лет в таком мире?

Нет, руки у него тоже по локоть в крови, я не сомневаюсь. И под кровью я имею в виду именно кровь, а не ту густую жижу, которая течет по венам Иных.

— Ну пошли, — хлопнул я его по плечу. — Если не шутишь.

— Тебе незачем рисковать, Восьмой.

— Так а я и не рискую. Вряд ли он способен рвануть так, что сможет меня убить. Отравить меня невозможно, а в обычном бою его даже ты уделаешь.

Хард скривился на последней фразе. Он явно не привык, когда кто-то так снисходительно относится к его боевым навыкам. Вон как зыркает.

– Джаггернаута пусть завалит для начала хоть одного, потом зыркает, — пробурчал Восьмерка, когда мы проходили мимо него.

— Как будто ты его валил, — буркнул я тихо.

– Ой, да иди ты, — махнул Восьмерка флягой мне в спину. — Какие все важные стали, посрать не с кем присесть стало.

Странно, что еще Черный не вставил свои пять копеек. Но моя боевая шиза все это время крутилась вокруг переговорщика, чуть ли не облизывая его со всех сторон длинным мясистым языком.

Мужчина чем-то неуловимо походил на проповедника, которого мы видели в лагере фанатиков. Только борода гораздо короче, как и волосы. А в остальном такое же морщинистое лицо, седая голова, безжизненные, немного безумные глаза. И рваное тряпье, обмотавшее в несколько слоев тело посланника.

Внешне я не заметил, чтобы что-то шевелилось под одеждой, но даже руки прятались в длинных рукавах балахона. Похоже, неведомая зараза специально оставляет лица нетронутыми, чтобы тем проще было маскироваться под нас.

— Приветствую, господа, — произнес старик с полупоклоном и широкой улыбкой.

Голос был хриплым, словно ему приходилось с силой выталкивать слова. Да и масляный взгляд казался мерзким. Он смотрел на нас с Хардом не как на разумных существ, а словно на милых зверюшек, которые должны были его развлекать.

— С чем пожаловал? — спросил Хард.

Его город, его люди, так что и переговоры тоже его. Я здесь, потому что самому интересно послушать, информация никогда не бывает лишней. Я это еще по восьмому сектору понял.

— Не пустите уставшего путника внутрь? — картинно удивился старик. — Не приютите гостя, не напоите его чистой колодезной водой?

— Нет, — спокойно отрезал Хард.

— Ох, ну и времена, ну и времена.

— Говори, зачем пришел, и проваливай.

— Я пришел передать вам волю Великой Матери. Вы годами убивали дорогих ей детей, жрали их мясо, разоряли гнезда. Но она милостива и готова простить вас. Она даже не будет вам мстить или стирать ваш город с лица земли. Отныне ваша земля станет землей Великой Матери. Ваш город переходит под ее опеку, а я, либо иной назначенный Матерью, будет вами править. Любой житель может встать в наши ряды по собственной воле, Мать милостива к заблудшим и всегда готова принять их в свое лоно. Каждый год, каждый десятый житель будет призван на поклон Матери. В остальном же вам будет дозволено жить как и прежде, разумеется, сдав все оружие.

— Что значит «призван на поклон»?

— Ты знаешь, что это значит, мэр, — хитро улыбнулся переговорщик. — Условия абсолютны и не обсуждаются. Времени у вас до рассвета. Если к тому времени вы не отворите врата, на поклон будут призваны все жители Канопуса.

— То, что вы просите…

— Мать не просит, — хриплый голос старика стал жестким, будто звук перемалываемых камней. — Мать глаголит свою волю моими устами. Вы либо слушаетесь воли Матери, либо получаете наказание.