Khabibtime

Тогда мы познакомились с президентом Федерации боевого самбо Украины Ильхамом Велиевым. Жизнь сведёт нас с этим человеком ещё не раз в последующие годы.

Всё очень быстро закрутилось. «Кубок Атриума»

Вусал Байрамов – мой соперник в первом занесённом в Sherdog бою – сильно удивил. Несколько раз он акцентированно попал мне по внутренней поверхности икроножной мышцы. Это стало для нас с отцом сигналом к устранению пробела в защитных порядках.

Сразу после боя, выстраивая тренировочный процесс, мы начали отработку защиты от лоу-кика. Если не уметь уходить от этих ударов или блокировать их, ты можешь заработать себе уйму проблем в бою с соперником, который умеет пробивать их хотя бы на слабую «троечку».

Анализируя ситуацию, сложившуюся в том бою, я понимал, что я молод, что есть ещё к чему идти в спортивном мастерстве. Однако злился на себя из-за того, что пропустил все его лоу-кики. При всём моём уважении к Вусалу, он не был лучшим в мире в этом компоненте, но пробивал и попадал в меня.

Тогда, в 2008 году, он был отличным соперником для начинающего Хабиба Нурмагомедова. Однако дальше ожидать соперников полегче не приходилось. Я тренировался порядка месяца, когда предложили подраться в Москве. Имён соперников мне не сообщили. Всё, что сказали, так это то, что нас будет восемь человек, а за победу дают 2000 долларов. Предложение я принял. Начал готовиться. И тогда со мной приключилась история, которая послужила для меня хорошим уроком.

Это был период, когда отцовский контроль уже не был так силён. Надо мной уже около двух лет не висел дамоклов меч отцовского наказания. С папой мы общались спокойно, доверительно. Я уже знал, как общаться с отцом так, чтобы он не нервничал и не «наезжал» на меня. Эта уверенность в себе позволяла мне порой нарушать семейный режим и уже годами устоявшиеся семейные правила.

Я слишком много времени стал проводить на улице. Причем, даже ночью. Отцу это нравилось всё меньше и меньше. А если прибавить к этому наши постоянные драки и разборки, за которые, кстати, отец меня наказывал, то ситуация порой становилась взрывоопасной. Однажды произошёл взрыв.

Мы стояли в парке. Пришли по просьбе знакомых поддержать на разборках. Мы что-то активно обсуждали, спорили. Зазвонил мой телефон. Вернее, это был телефон старшего брата Магомеда. Уезжая в армию, брат оставил модную тогда Nokia 70 мне.

Я посмотрел на дисплей: звонил отец.

Спустя долю секунды трубка вновь оказалась в моём кармане. Перезвоню, подумал я. Забыл. Не перезвонил.

Вечером этого дня у нас в доме было жарко.

Я вернулся домой, вымыл руки и зашёл на кухню, где уже ужинал папа.

– Как дела? – спросил отец.

– Всё нормально, – ответил я.

– Как прошёл день?

– Нормально.

– Я звонил тебе.

– Да? Я даже не заметил. Извини.

В этот момент рука отца уже летела в область моего затылка. Бах. Бух. Потолок. Пол. Стена. Вновь пол. Голова. Спина.

Отец отделал меня, будто я был тренировочным манекеном. Я даже опомниться не успел. «Отец в отличной форме», – поймал я себя на мысли. С большим трудом мне всё-таки удалось упросить отца остановиться. Когда всё утихло, я попробовал начать говорить. Осознавая свою вину, я всё ещё не понимал, как отец всё-таки понял, что я его обманул, сказав, что не видел его звонка. По реакции папы на мои слова было очевидно, что он не верит моему доводу о незамеченном звонке. Отец сказал мне, чтобы я шёл с глаз долой. Я побрёл к выходу из кухни. Мама увидела синяки и ссадины на моём лице. Узнав, что это всё «дары» от отца, она ринулась к нему на кухню. По всей видимости, вопросы и возмущения мамы привели папу в не меньшее бешенство, нежели моё враньё. В общем, мама убегала из кухни так быстро, как только могла. Это был большой семейный скандал. Отец долго хранил молчание относительно того, зачем он тогда меня избил. Сам я, конечно, понимал, за что получил, но папа молчал.

И только после нескольких лет он как-то сказал, что, проезжая тогда мимо парка, увидел меня с группой парней и позвонил мне, чтобы отправить домой. Я не поднял трубку, видя, что звонит отец. Папа видел, как я засунул телефон в карман. Вечером же, спросив у меня, в чём дело, и получив лживый ответ, он навалял мне так, что запомнилось надолго. Мне было очень стыдно за свой поступок в парке и ложь дома. С тех пор я дал себе клятву больше никогда не обманывать отца.