Хадамаха, Брат Медведя

– Нас – четверо, – с той властностью, которая порой прорезалась у него, давая понять, кто тут на самом деле главный, сказал черный шаман. – Он должен знать все. – И, не дожидаясь ответа остальных, Черный тихонько, по-птичьи засвистел.

У входа в чум послышался тихий шорох. Что это – змея? Хадамаха невольно подался вперед и тут же отпрянул, не сумев сдержать возгласа изумления. Извиваясь, в чум вползла толстая крепкая веревка. Ее свободный конец ощупывал пространство впереди, а задний был плотно обмотан вокруг мешка оленьей кожи. С каждым рывком веревки мешок подтягивался, жестко шурша по мерзлой земле.

Веревка ткнулась свободным концом в потрепанные торбоза черного шамана и замерла, будто в облегчении. Донгар наклонился, бережно поднимая ее на руки, как живого зверька, и потянулся к молоку.

– Духа веревки покормить надо, – извиняющимся тоном пробормотал он. – Заслужил, однако, – от самой кузнечной слободы притащил, да хоронился, чтоб не приметил никто.

Но Хадамаха не слушал его.

– Это и есть – южный взрывчатый шар? – шумно сглотнув, выдохнул он.

Хакмар растянул завязки мешка – изнутри тускло блеснуло железо. Покряхтывая, мальчишка попытался поднять лежащее внутри рифленое металлическое яйцо размером с каменный мяч. На лбу у него аж жилы вздулись. Хадамаха поспешил на помощь. Привычно подхватил яйцо на сгиб локтя, как мяч перед броском. Невольно покачал, примериваясь – форма другая, вот и баланс немножко другой…

– Там внутри – Дневной запас Голубого огня, – раздраженно буркнул Хакмар, явно недовольный тем, что оказался слабее Хадамахи. – Его для уничтожения мэнквов сделали.

Хадамаха почувствовал острое, как нож в брюхо, желание отшвырнуть страшную штуковину подальше. Вместо этого он торопливо водрузил ее на низкий столик-нэптывун и тут же отошел подальше, пряча за спину руки.

– Да не бойся ты! – Хакмар мгновенно взбодрился. – Если этот запал не вывинтить, ничего не будет! – он коснулся торчащей из верхушки рифленого яйца пробки с кольцом.

– Я собиралась взлететь с ним над храмом и оттуда… – Аякчан не закончила фразу – и так все было понятно. – Я бы удержала Огонь на месте, честно! – увидев выражение лица Хадамахи, заторопилась она. – Над дворцом удержала! С городом ничего бы не сталось! Но теперь смысла нет, – безнадежно добавила она.

Хадамаха поглядел на нее непонимающе – все услышанное, увиденное и передуманное слилось для него в кошмарный туманный хоровод.

– Ну ты же сам только что рассказывал! – встрял Хакмар. – Что Рыжий огонь под храмом да еще под гранитной плитой! Тот, кто это все строил, в горных породах не хуже нас, южан, разбирался! Сквозь всю толщу взрыв не прошибет – разве что тряхнет хорошенько! – в голосе его чувствовалась обида – похоже, на человека, осмелившегося разбираться в породах не хуже южан.

Хадамаха покачал головой – ну да, он сам сказал. Мысли снова завертелись, но на этот раз выстраиваясь в ровную цепочку. А одна так вовсе выскочила вперед и замельтешила перед глазами.

– Если… сквозь храм и гранит не прошибет, то значит… и наружу сквозь храм и гранит не вырвется? – медленно спросил он. – А вы могли бы Огонь, ну… придержать? Ты – Голубой, Хакмар – Рыжий? Чтоб на людей, которые внутри, не кинулся?

– Не знаю, – ошеломленно глядя на Хадамаху, ответила Аякчан. – Наверное… – Она поднесла руку ко лбу. – Погоди-погоди! Ты рассчитываешь внутрь пролезть? Думаешь, если один раз тебе до той гранитной стены дойти удалось, так храм – проходная тайга? Плохо ты жриц знаешь! – теперь обиделась она. – Там сейчас все так перекрыли – мышь не проскочит, ежик не прошуршит!

Хадамаха поглядел на нее долгим взглядом. Его губы дрогнули, потом он стиснул их, потом они дрогнули снова… Он нервно облизнулся, чувствуя настоятельное желание то ли заскулить, то ли зареветь. Если он расскажет сейчас, что пришло ему в голову, – все, обратного пути не будет! Ни тысяцкий, ни Советник его уже не спасут – он станет самым настоящим врагом Храма! И прощай все – каменный мяч, слава и богатство и стражницкая служба с азартом охоты. Промолчать? А потом как? Из города бежать, чтоб не видеть, что станется, когда вновь заработает труба? И… как поглядит золотокосая, когда узнает – а она узнает, верхний дух все-таки! – что он предал и город, и весь Сивир? А так… Хадамаха хмыкнул. С этой ненормальной троицей у него есть все возможности стать всесивирским героем, не хуже Урал-батыра!

– Содани, – выдохнул Хадамаха. – Там, внизу, он чудище с жалом да на четырех ногах, а по Среднему миру ходит на двух, Рыжий огонь для игры в мяч использует и на человека вроде похож. Ну, по крайности, пока молчит, – критически добавил Хадамаха.

– Более удачный эксперимент, – непонятно пробормотал Хакмар на своем южном жаргоне. – Испытание модели в полевых условиях…