Хадават

Никита с трудом приходит в себя. Дышать. Дышать. В глазах туман. На руках, которые снова становятся человеческими, кровь. Двое незадачливых служителей порядка лежат у его ног. Пошатываясь, он переступает через них, садится в машину. Он еще только закрывает дверцу, когда асфальт вдруг вспучивается смешным пузырем, задирая задок его автомобиля. Он резко дает по газам, срываясь с места. Успевает. Сзади, там, где лежат тела, асфальт надувается все больше и больше. Быстрее! Быстрее отсюда! Когда пузырь лопнул, Никита уже был за два квартала. И все равно его тряхнуло. Машина подпрыгнула, хлопнулась обратно на дорогу, чиркнув брюхом, ее повело в сторону. Он удержал ее. С трудом, но удержал. Сзади что-то загрохотало, что-то обрушилось, что-то взорвалось, что-то загорелось. Где-то закричали. Не обращая внимания на происходящее вокруг, Никита гнал машину вперед. Прочь, прочь из города. Добраться до усадьбы, притащить дядюшку за шкирку к воротам и приколоть его к ним. Как букашку. А потом смотреть, как из него уходит жизнь. О! Он не даст ему умереть быстро и просто. Он должен сполна ответить за то, что сотворил с ним. Он сам должен почувствовать, каково это – переставать быть человеком. Он выцедит его кровь по капле и вольет в его жилы яд. Он… он… Никита в сердцах ударил по рулю, но тут же постарался взять себя в руки. Потому что его тело, которое было уже не совсем и его, тут же отреагировало на всплеск злости и стало быстро трансформироваться. С большим трудом ему удалось остановить это. Не сейчас. Не здесь. Господи, как это быстро стало происходить. Очень быстро. И очень больно. Остатками разума Никита боялся того, что с ним происходит. Но ничего не мог поделать с захлестывающей его злобой и жаждой крови…

– Пол, пол дрожит, – крикнул Макс.

Действительно, пол под их ногами мелко задрожал, паркетные доски в нескольких местах вздыбились, словно хотели выпрыгнуть из общего ряда. Что-то гулко лопнуло, и по стене быстро побежала извилистая трещина.

– Скорее. – Константин Арсеньевич припустил с неожиданной для него резвостью. Они почти бегом пересекли несколько комнат, выскочили к библиотеке.

– Где проход? – сквозь нарастающий грохот прокричал Макс. – Я его не вижу.

– Вот этот стеллаж. – Константин стал лихорадочно сбрасывать книги в дорогих переплетах на пол. – Где-то должен быть рычаг или что-то в этом роде, ищите.

Они бросились ему помогать. На рычаг наткнулся Горан. Одна из крайних книг не захотела покинуть полку. Вместо этого она лишь немного отошла в сторону. Раздался глухой, едва различимый щелчок, и полка, скрипя и жалуясь на превратности судьбы, поползла в сторону. Один за другим они юркнули в проход. Едва отошли на несколько шагов, как полка с резким хлопком закрылась. Будто пружина сработала.

– Это нормально?

– Не знаю, потом, сейчас вперед!

Здесь, в отличие от остального дома, было тихо. Даже очень. Будто и не бушевал ураган, сумасшедший ветер не крушил все вокруг и землю не трясло. Ни трещин на стенах, ни опрокинувшейся от толчков мебели. Ничего. Не рискнув пользоваться лифтом, в подвал спустились по лестнице.

– Они там, – одними губами прошептал Константин, – я первый, вы за мной. Действуем по обстановке.

И он шагнул в привратный зал. Монах и Макс юркнули следом. Картина, открывшаяся им, говорила о том, что они опять опоздали. Прямо на створках врат, раскинув руки и ноги, в полуметре от пола висел Леонид. Угадать было нетрудно, братья были очень похожи. Даже несмотря на то что тот, который висел на вратах, был избит и очень грязен. Перед ним идеально ровным полукругом были выложены головы. Восемь. А над ними стоял сутулый человек. Константин Арсеньевич остановил вскинувшегося было Макса.

– Позвольте, сначала я, – прошептал он, глянул на монаха.

Тот подумал. Кивнул.

– Никита, – тихо позвал Константин, медленно двигаясь вперед. – Никита, пора остановиться. Все эти смерти ни к чему не приведут. Да, с тобой поступили несправедливо. Но то, что ты делаешь, – это страшно. Ты даже представить не можешь. Там, – он кивнул назад, будто тот мог увидеть, – там сейчас гибнут люди. И погибнет еще больше. Надо остановиться. – Он подходил все ближе и ближе, продолжая говорить.

Человек у врат стоял, ничего не предпринимая. Только иногда его плечи странно вздрагивали. И тут Леонид поднял голову. Он окинул мутным взглядом зал, задержался на Константине.

– Ты опоздал, – выдавил он. – Мы все опоздали. – Он нервно захихикал. Струйка крови выбралась из уголка рта, стекая по подбородку. Он закашлялся, захрипел, попытался еще что-то сказать, но вместо слов получилось только кровавое бульканье.