Хаджи

Каждый день объявляли новых делегатов из числа мэров, мухтаров, шейхов, духо-венства и известных палестинцев Западного Берега. Эти тоже в подавляющем большинст-ве были людьми Абдаллы. Допускалась и оппозиция, но только тщательно просеянная, малочисленная, контролируемая; она нужна была, чтобы "доказать" миру, что съезд будет насквозь демократическим.

Хаджи Ибрагим был в числе оппозиции, выставленный вместе с группой делегатов от Акбат-Джабара и других лагерей вокруг Иерихона. Хотя на этих территориях жило больше пятидесяти тысяч человек, от них было назначено жалких двадцать делегатов.

Тем не менее драка за места была жестокой. Сначала была сделана попытка устроить выборы, но никто не знал, как их проводить, и этой системе не доверяли. Отбор делегатов скатился к обычной силовой борьбе, когда местами овладевают сильнейшие главы племен и те, кто лучше умел подбирать союзников.

Несмотря на нажим иорданцев, мой отец, великий хаджи Ибрагим аль-Сукори аль-Ваххаби стал главой делегации от Иерихона.

Половина делегатов была про-абдаллистской с самого начала, и иорданские агенты продолжали работать с другой половиной. Им обещали дополнительные пайки, деньги и в будущем правительственную службу. Когда агенты закончили свою "кампанию", хаджи Ибрагим сумел насчитать всего с десяток противников аннексии Западного Берега. Это число еще более сократилось, когда были убиты двое самых открыто высказывавшихся делегатов, а еще двоих забрали в Амман, чтобы предъявить обвинения в контрабанде и торговле на черном рынке. Обвинения были прозрачными, так как эти преступления прак-тиковались повсеместно, особенно среди иорданских войск и администрации их лагерей.

Когда отец попытался заменить выбывших делегатов, его известили, что списки за-крыты.

К какому сорту принадлежали делегаты, становилось ясным по способу их доставки и размещению в Аммане. Самых важных про-абдаллистских делегатов привезли на част-ных автомобилях и поселили на виллах и в гостиничных комплексах. Остальных, как мой отец и всех тех, кто жил в лагерях, перевезли автобусами через реку и поселили в пала-точном городке Шнеллер в шести милях от Аммана. Хотя в Шнеллере и Акбат-Джабаре было одинаковое население, Шнеллер выставил сто делегатов. Это означало, что в неко-торых отношениях съезд будет не столь демократичен, как в других.

Несмотря на то, что нас намеренно унижали, сделав делегацией второго сорта, я был увлечен поездкой. Поездка через мост Алленби, Сальт, Сувейли в Амман была как быст-ротечный сон.

Мы с отцом разделили маленькую палатку. Когда нас поселили и накормили, он по-дозвал меня поближе и сказал, чтобы я прочитал ему повестку дня. Он велел мне встать перед ним, дотянулся до моего уха и подергал за него.

- Держи ушки на макушке, - сказал он.

- Хорошо, отец.

- Первым делом присмотрись к этому лагерю, - сказал он. - Главный товар Абдаллы для беженцев - что лагери в Иордании куда лучше, чем на Восточном Береге. Мне нужна правдивая картина. Еще он утверждает, что здесь у беженцев есть работа и школы для де-тей. Что здесь правда?

- Я понимаю, - сказал я.

- Ты должен здесь поболтаться и вынюхать противников аннексии вроде меня. Ос-торожно, осторожно, осторожно. Не входи с ними в контакт, а мне дай знать, кто такие.

- Да, отец.

- И наконец главное, Ишмаель: будь начеку, здесь пахнет убийством.

* * *

На следующее утро я проснулся, предвкушая, как мы отправимся в Амман. Но там меня ждало разочарование. По сравнению с Иерусалимом Амман бледнел. Отец, как я ви-дел, подумал о том, кто кого должен аннексировать.

В центре города, ненамного большего Рамле или Лидды, втиснутый между мечетью и древним римским амфитеатром, находился маленький невыразительный фонтан. Там расположился отель "Филадельфия", место проведения съезда. Большой плакат гласил: "Добро пожаловать на Великий демократический съезд единства: Палестина и Иордания едины".

Центр украшали и прочие маленькие символы гостеприимства, но главным было присутствие Арабского легиона. Наряженные в новые красные в белый горошек головные уборы, с роскошными усами и весьма свирепым выражением лица, они выглядели чрез-вычайно мужественно в своих желто-коричневых и красных кавалерийских мундирах.

С легионерами смешивались верные королю бедуины. Должно быть, там были сотни из племени Бени-Сахр в светло-голубых и белых одеждах, украшенных золотом, обве-шанные полными патронов лентами. Люди Бени-Сахр были известны как самые свирепые бедуинские вояки, и их присутствие рядом с легионерами показывало, что в Иордании не следует воспринимать Абдаллу слишком легко. Казалось, на каждого делегата приходи-лось по десять вооруженных иорданцев.

Мы с отцом направились к отелю "Филадельфия", где ему дали мандат и назначили в комиссию. Большинство комиссий не играло никакой роли и было придумано для того, чтобы чем-нибудь занять делегатов и внушить им чувство собственной значимости. Пер-вым делом отец категорически отверг место в Комиссии по исламским ценностям.

Нас оттеснили в боковую комнату, где за письменным столом сидел свирепого вида полковник Зияд.