Хаджибей (Книга 1. Падение Хаджибея и Книга 2. Утро Одессы)

   И лишь когда все сели, сам со вздохом опустился на подушку.

– Слухайте, — начал старик, — я сейчас от Куяльника шел. Туда уже наши войска пришли. Сила-силушка — конные да пешие, тьма-тьмущая, и пушечки есть. Так что коли все они грянут сюда, от турка один прах останется. Постой, постой! — закричал он на Семена, открывшего было рот, чтобы задать Буриле вопрос. — Погоди! Я как есть все по порядку скажу. Войско ведет генерал главный, по кличке Гудок. Так вот, он через есаула своего, моего крестника Кондрата, повелевает нам турка в обман ввесть. Меня по дороге сюда сучий сын спага конный так нагайкой отделал… Я в канаву дорожную упал да в кусты уполз, затаился, только тем и спасся от него. А то бы насмерть, окаянный! Ныне басурмане совсем озверели. Видно, чуют свою смертушку. Но это делу на пользу выйдет, — нахмурил седые брови старик.

– Как делу? — спросил Аспориди.

- А ты слухай и разумей! Лучше всего для обмана турка идти к паше мне. Скажу я ему, что это казаки меня плетьми избили и еще что на Куяльник их сила малая пришла: всего сотни две сабель. Что хотят казачишки у татарина скот отбить, а главное, слыхал я, мол, их хвастовство, что к весне лишь большое войско русское на Хаджибей пойдет…

– Это главное, что есаул тебе повелел? — спросил Никола.

– Главное, — ответил старик. — Так вот почему мне нынче мыться и одежды менять нельзя. Так паша поверит мне скорее, да и помирать у поганых в рубище слаще. А то им, собакам, хорошую рубаху отдавать — душа болит…

   Аспориди ласково взглянул на деда.

– Уразумел я тебя. Слова твои в сердце мне запали навечно. Доколе жить буду — не забыть! Не заботься, слух сей, что русские весной Хаджибей воевать будут, я распущу. Чтобы дошел он до Стамбула…

   С этими словами Никола обнял Бурилу.

X. ДЕД БУРИЛО

Утром 12 сентября в комендантскую Хаджибейской крепости янычары притащили истерзанного старика. Увидев перед собой пашу, окруженного байрактарами, Бурило пал на колени и, что-то вопя, затряс сивой измазанной кровью бородой.

   Паша и байрактары приготовились к забавному зрелищу. Паша Ахмет свирепо глянул на толмача.

– О чем скулит этот пес?

– Могучий паша, — перевел толмач, — заступись, спаси. Казаки меня на Куяльнике избили, поле мое вытоптали, хату сравняли с землей. Заступись… — Старик замолчал и, кланяясь, затряс бородой.

   Ахмет в недоумении вытаращил на Бурилу желтые, как у совы, глаза. Такого еще никогда не бывало, чтобы русские или украинцы, эти неверные собаки, просили у турок защиты. Лица байрактаров тоже выражали удивление. Но кое-кто уже злорадно улыбался: нашел же старый выживший из ума ишак у кого просить защиты!

   Паша с укоризной глянул на улыбающихся байрактаров. И они, уже готовые разразиться хохотом, стали серьезными.

   «Надо использовать этого старого дурака, — решил паша. — Великий аллах недаром отнимает разум у неверных…»

– Ай-ай, какие плохие дела творят эти казаки, эти русские. Да покарает их аллах! Мы, воины султана, защитим вас от этих разбойников. Только ты, бедный старик, должен сказать мне, паше, твоему заступнику: не заметил ли ты, каковы силы врагов?

– Заметил, заметил, благородный паша!

– Так говори, старик! Только правду, большая награда ждет тебя…

– А какую награду за это даст мне паша? — спросил старик.

   Услышав эти слова, паша покраснел от гнева. «Жадная христианская собака, — подумал он, скрипнув зубами. — Только приласкал его, а он уже обнаглел. О, я бы тебя хорошо наградил сейчас нагайкой». Но Ахмет сделал над собой усилие и бросил старику мешочек с мелочью.

– Вот задаток. Говори!

– Великий паша, сила врагов небольшая. Я насчитал до двух сотен казаков. Пушек нет и пеших воинов нет… Из их разговора я узнал, что хотят они отбить у ордынцев скотину. Начальник казаков хвастался, что весной они с великой силой придут сюда и тогда уже не оставят от Хаджибея камня на камне.

   Выслушав Бурилу, паша всплеснул руками.

– Великий аллах! Так вот почему нет вестей от нашего юз-баши, что с десятью джигитами ускакал в разведку под Очаков. Наверно, мой доблестный Майдала-Овалу со своими храбрецами погиб в неравном бою с гяурами и уже пять дней вкушает блаженство в райских садах пророка. Но, клянусь бородой Магомета, мы отомстим неверным за их гибель! — Паша сжал кулаки. — Ты, старик, не солгал. Но ты принес мне черную весть о гибели славных джигитов и за это достоин смерти. Таков обычай. Уберите эту падаль, чтобы она никогда больше не оскверняла землю, — крикнул он байрактарам и провел пухлой ладонью по шее. Это означало смертный приговор.

   Два дюжих телохранителя-янычара скрутили руки Ивану Буриле и поволокли его из комендантской.

   Ахмет задумался, а потом, понизив голос, сказал своим приближенным:

– Надо заманить гяуров к самой крепости в засаду. Слава аллаху — их немного. Я верю этому глупому старику. Дела русских плохи. Наше огромное войско в Молдавии сковало их немногочисленные силы. Если было бы иначе — они не послали бы такой ничтожный отряд к Хаджибею. У нас нет причин беспокоиться…