Хафиз и пленница султана

Татары, видя промедление Джалала, решили, что он в смятении от страха перед ними оттягивает время сражения. Они отрядили две тысячи всадников в горы Луристана для того, чтобы захватить припасы необходимые на время осады Исфахана. Султан отобрал из своих войск около трех тысяч всадников, которые перекрыли ущелья и устроили засаду, разгромив возвращающихся с добычей татар. Около четырехсот пленных они привели с собой в Исфахан. Султан передал часть кади и раису, чтобы казнить на улицах города, и удовлетворить страсти простонародья, а остальным собственноручно снес головы. Их трупы выволокли за город и бросили под открытым небом на растерзание собакам.

Султан выступил в день, предсказанный звездочетами, и построил войска в боевом порядке хорезмийских войск. В центре находился авангард, за ним центр, правое и левое крыло, затем следовал арьергард, и завершал построение корпус, который находился в засаде.

Татары выстроились напротив, и, когда султан увидел их, он приказал пехоте Исфахана вернуться назад, так как количество его войск многократно превышало количество татар. Правое и левое крылья так далеко отстояли друг от друга, что не знали о положении друг друга, ни о каком взаимодействии не могло быть и речи. В этот момент брат султана Гийас ад Дин покинул его и увел свои отряды. Воспользовавшись для бегства тем, что султан слишком занят, чтобы разыскивать и преследовать его. Вместе с ним ушел со своим отрядом и эмир Джахан-Пахлаван Илчи. Но хорезмшах не придал этому значения и отдал приказ к началу атаки.

Сражение продолжалось весь день и к вечеру правое крыло хорезмийцев потеснило левое крыло татар и вынудило его обратиться в бегство, они преследовали их, убивая тех, кого настигали, до границ Кашана, думая, что левое крыло сделало со правым крылом татар то же самое. Когда султан увидел, что солнце клонится к закату, а татары отступают, он сел на крутом берегу. К нему подошел эмир Йилан-Бугу и сказал с упреком и порицанием: «Мы давно ждали этого светлого дня, чтоб выместить свой гнев на проклятых, и погасили бы жар в груди. И когда судьба подарила нам этот день, наша месть остается неутоленной. Если мы не будем сейчас преследовать татар, то в дальнейшем раскаемся в этом. Не следует ли нам догнать их и уничтожить!» Султан тотчас же сел на коня. Когда он переправился через реку и вышел на другой берег, солнце близилось к закату. В этот момент, командующий татарским войском Тайнал-нойон бросил в бой спрятанных в засаде за холмом отборных воинов – бахадуров. Они вышли из укрепления со стороны левого крыла войск султана и ударили по нему. Это был только один удар, но насколько сильный, что левое крыло оказалось опрокинуто и отброшено к центру. Были повержены знаменосцы, от ударов мечей сыпались искры, кровь из рассеченных артерий била фонтанами, от боевых кличей стыла кровь в жилах. Но ханы и эмиры стояли насмерть, верные своей клятве. Из десяти военачальников в живых остались только трое. Только теперь стало ясно, чего стоил Ур-хан, убитый исмаилитами в Гяндже, возглавлявший левое крыло ранее. На протяжении всех битв левое крыло доселе одерживало победы.

Султан находился в центре, но здесь уже все смешалось, и боевой порядок нарушился. Татары окружили его со всех сторон, и выход из тенет стал уже, чем игольное ушко. Джалал огляделся и увидел, что при нем осталось только четырнадцать его личных мамлюков, а тот, кто нес султанский санджак,[92] спасается бегством. Он настиг его ударом копья, затем оборотясь, ударил по татарам и сумел выйти из окружения.

Когда Тайнал-нойан увидел то, что произошло, он протянул жезл в его сторону и сказал ему вслед: «Ты спасешься, где бы ты ни был! Поистине ты муж своей эпохи и вождь своих сверстников».

Центр и левое крыло, спасаясь от татарских мечей, рассеялись по разным областям. Часть из них оказалась в Фарсе, другая в Кермане, некоторые в быстрой скачке достигли границ Азербайджана, а другие, оставшись без коней, вернулись в Исфахан. Правое крыло султанских войск вернулось через два дня со стороны Кашана, полагая, что центр и левое крыло находится в Исфахане и что они также одержали победу. Когда же они узнали правду, то стали рассеиваться и небольшими группами расходиться в разные стороны. Это было очень странное сражение, когда оба войска оказались, разбиты и одновременно одержали победу.

Восемь дней о султане не было слышно, никто не знал, жив ли он. Простонародье Исфахана начинало поглядывать на хорезмийских женщин и их имущество. Но, к счастью, для простонародья, судья уговорил народ повременить до предстоящего праздника рамадана для того, чтобы выяснить судьбу султана.