Хагакурэ, или Сокрытое в листве

Иттэй, после того как его перевели в ронины, передал свое хозяйство сыну Ясудзаэмону, а сам поселился в горах, в деревушке Умэнояма. Однажды его вызвали в Киото, где Сабуробэй Симомура, чиновник по связям императорского двора с сёгунатом, заявил ему: «Ваше положение ронина предполагает, что вы, наверное, давно не пили вина». Иттэй ответил: «У нас в горах я его не видел. Скажу больше, там и риса нет. Варю в котелке ячмень, гречку, просо и ем, когда захочется. Даже суп не из чего сварить». Сабуробэй заметил: «Должно быть, холодной ночью не заснешь без выпивки. Да и есть такое, пожалуй, не каждый будет». Иттэй возразил: «Когда не могу заснуть — не сплю. Когда могу — сплю. Не могу есть — не ем. Могу — ем». Позднее он высказался о Сабуробэе так: «Он говорит, не думая о настроении и самочувствии человека. Это плохо для тех, кому приходится быть рядом с ним. Он напоминает Адзума отоко[247] из „Записок от скуки“».

* * *

Жена Дайдзэна была дочерью Итисукэ Набэсимы[248]. Она была завещана Дайдзэну после того, как ее удочерил его светлость Кацусигэ. Действия Дайдзэна во время восстания в Симабаре вызвали неодобрение со стороны его повелителя, и его заставили развестись с женой[249]. Она отправляла с посыльным письма бывшему супругу, но тот ни разу ей не ответил, говоря: «Хотя мое сердце и переполнено любовью, я не могу себе позволить, даже в тайне от чужих глаз, читать письма той, с кем разлучен по приказу моего повелителя». Впоследствии он сказал: «Мне незачем больше жить», перестал есть и запил. Началась кровавая рвота, и он умер. После его смерти его светлость пожаловал жене сто пятьдесят коку риса.

Сыну Дайдзэна, Дзироэмону, приказали совершить сэппуку за некий проступок. Дзироэмон был хранителем знамени Сиро[250]. После его смерти знамя вместе с рисовым довольствием передали на хранение Сёку Окаяме, которому также была пожалована грамота, удостоверяющая его в качестве главного вассала его светлости.

Дайдзэн происходил из семьи Камохара. Прослужив три года оруженосцем, он постепенно достиг высокого положения с жалованьем в четыреста коку. Ему не было равных в храбрости, за что ему было разрешено носить фамилию славного воина Дайдзэна Набэсимы. На службе оруженосцем он предложил своему повелителю прилечь на его руку вместо подушки и так долго поддерживал ему голову, что рука онемела.

* * *

Двенадцатого дня восьмого месяца Эйроку[251] (1563 г.) Тадааки Уэмонносукэ Накано пал от меча во время сражения на острове Кабасима в уезде Кисима между силами семьи Гото и семьи Хираи из Суко. Говорят, что, уходя на войну, Уэмонносукэ обнял в саду своего сына Сикибу (впоследствии тот получил имя Дзинъэмон) и сказал ему: «Ты должен встать на Путь воина, когда вырастешь». Покойный Дзинъэмон Ямамото тоже шептал на ухо своим сыновьям, даже когда те еще были совсем маленькими: «Вы должны стать отважными воинами, на которых мог бы положиться ваш господин». Он считал, что «надо говорить такие слова детям, даже если они еще не понимают, что им говорят».

Красная печать сёгуна[252] для гончара Такагидзюку

Во время пребывания Тайко[253] в Нагое он получил известие о болезни матери, и ему пришлось отправиться в Осаку. Его обратный путь пролегал через владения Сага, по верхней дороге. Переправа через реку Каваками называется сейчас Нагоя, потому что именно в этом месте переправлялся Тайко. По свидетельству очевидцев этого события, Тайко был невысок ростом, с большими глазами и красной, будто окрашенной киноварью, кожей на лице, руках и ногах. На нем был пышный наряд, на ногах — асинака[254]. Инкрустированные золотом ножны короткого и длинного мечей отливали пурпурным лаком. На них была закреплена запасная пара асинака. Тайко, равно как и его свита, путешествовал верхом; никто не ехал в паланкинах.

При виде процессии госпожа Кэйгин[255] приказала собравшимся людям: «Соберите из домов все двери и сделайте из них столы, приладив вместо ножек бамбуковые палки. Потом слепите рисовые колобки и разложите их по тарелкам на столах вдоль дороги». Увидев столы с угощением, Тайко сказал: «Должно быть, это дело рук вдовы Рюдзодзи. В дороге кончились припасы, мои люди страдают от голода. Это замечательно, что она решила позаботиться о нас». Он протянул руку, взял колобки похвалил госпожу Кэйгин: «Вот какой внимательной должна быть жена самурая. Взгляните! Какой замечательный колобок!» Тайко обратил внимание и на глиняную посуду и воскликнул: «Отлично!» Он вызвал гончара, изготовившего тарелки, в Нагоя, где ему был выдан заверенный красной печатью документ, подтверждавший качество его изделий. Этот документ хранится до сих пор. В нем сказано: